А еще этот запах, вызывающий не самые приятные ассоциации с чем-то резким, удушающим… Не выдержав, Эмиль чихнул, сразу поймав на себе внимательный взгляд Кронви. Постаравшись улыбнуться, Джонс потер нос и опустил взгляд на свои скрещенные на коленях руки.
Он волновался. Очень. Потому что для него прийти к врачу — это уже победа. Но если бы не Луис, то Эмиль вряд ли бы на подобное решился, поскольку явственно осознавал, как ему придется делиться сокровенными вещами, рассказывать то, что, вполне вероятно, ему самому может не понравиться. И это ужасало еще больше, ведь Эмиль толком ничего не помнил о своем детстве, и что поведать, даже не представлял.
— Ох, уж эти пациенты, — раздался голос за дверью кабинета, и Эмиль напрягся, недоуменно вскинув брови. — Люсиль, прошу, скажи, что у меня осталось их не так много на сегодня!
Люсиль была секретаршей врача-психотерапевта, к которому Луис и Эмиль пришли. Худосочная женщина с выбеленными волосами едва ли обратила на двух парней внимание, стоило им подойти к ее столу. Мазнув по ним взглядом блеклых глаз, женщина тихим, невыразительным голосом поинтересовалась, кто пожаловал, а после сообщила об этом своей начальнице.
И вот, эта самая начальница, даже не подумав, что кое-кто ждет, заговорила слишком громко, явно выдавая себя и свое нежелание оказывать посетителям помощь с их проблемой. Скорее всего, женщина не видела в молодых, просто выглядевших студентах, приличного и длительного источника дохода.
Вероятно, женщина все же вспомнила, что ее могут услышать, потому что уже через минуту вернулась в свой кабинет с дежурной улыбкой на губах, в уголках которых поселилось легкое смущение. Похоже, психотерапевт действительно забыла, что слышимость между коридором и кабинетом достаточно хорошая.
Стоило врачу, одетому в приталенный классический брючный костюм темно-синего цвета, сесть на свое место за столом напротив своих клиентов, как Эмиль понял, почему в помещении так удушающе пахнет — духи женщина выбирать совершенно не умела. По крайней мере, по мнению чувствительного к запахам Джонса.
Эмиль невольно прямо взглянул на врача, отметив, что та, несмотря на явный возраст, перешедший за отметку пятидесяти лет, выглядела очень хорошо. Поблескивая темно-карими глазами из-под стильно подобранных к узкому вытянутому лицу очков, женщина изучающе сканировала тех, кто к ней пришел.
Узкие тонкие губы, накрашенные бледно-розовой помадой, чуть поджались, и Луису это не понравилось.
Поправив свои черные, как вороново крыло, короткие волосы, женщина слегка пододвинулась вперед, сложив на столе руки. Ухоженный маникюр, два золотых кольца на худых пальцах и удивительно тонкие запястья — все это отпечаталось в голове Эмиля, однако, что-то его настораживало.
Потупившись, Джонс поерзал, стараясь отодвинуться назад, словно влиться в мягкую спинку кресла. Женщина смотрела пристально, будто заглядывая в самую глубину души. Эмиль снова глянул на нее и вдруг заметил, что женщина перевернула красивые винтажные песочные часы, стоящие на ее столе. Сделала она эта легко, даже изящно, но подобный жест покоробил Эмиля. Врач словно выставила грань, обозначила нечто, пока еще не понятное Джонсу, но потом он вспомнил, что длительность психотерапевтического сеанса не должна превышать больше часа. Каждый врач варьировал свое время по-разному, и Эмиль не знал, сколько будет позволено говорить ему именно с этой женщиной.
— Что ж, меня зовут Аделина Уорлок, — представилась женщина. — Что вас ко мне привело? — все ее внимание оказалось приковано к Эмилю, словно она сразу поняла, кто здесь проблемный, а на Луиса не смотрела вовсе, будто того не существовало.
Эмиль зажмурился, ничего не ответив. Воздух в глотке сжался, перекрыл дыхательные пути, не давая выдавить ни слова — неприятное ощущение, не ясно, чем вызванное. Продолжая молчать, Джонс напрягся, чувствуя себя, словно утопающий в этом удушливом аромате, общей духоте и чуждой ему ослепительной обстановке. Облизнув губы, юноша несчастным взглядом кое-как посмотрел на Луиса.
А Кронви медленно, но верно, из состояния легкой растерянности, переходил к явной злости. Он тоже отметил абсолютную небрежность психотерапевта к пациенту, и негодовал — каких трудов стоило убедить Джонса прийти к врачу! И к какому? К тому, перед коим придется всю душу вывернуть наизнанку, а она с таким наплевательским отношением относится к своей работе! И ведь каждый визит, даже самый короткий, приносил этой женщине достойную денежную сумму.
«Я не позволю Эмилю заплатить этой…» — внезапно подумал он, нахмурившись.
Ознакомительный сеанс оплачивался лишь в конце, что значительно упрощало проблему.
Кронви стремительно соскочил со своего места и потянул за собой Джонса. Брови специалиста удивленно приподнялись, но Луис не дал ей времени задать вопрос и резким тоном отчеканил:
— Можете вернуть свои часы в исходное положение, миссис Уорлок, мы не намерены задерживаться здесь ни одной минуты! Идем, Эмиль, эта дама не может тебе помочь, мы поищем другого специалиста, — его тон чуть смягчился, когда он обратился к любимому.
Блондин, и без того дезориентированный, не сопротивлялся, когда Лу аккуратно вывел его за дверь. Секретарша Люсиль подняла голову, и ее пустой взгляд уперся на вышедших юношей.
Она привстала со своего места, открыла рот, чтобы возмутиться, но запнулась, наталкиваясь на разгневанный вид одного из молодых людей. Усевшись обратно, Люсиль невольно поежилась; боковым зрением она заметила начальницу, появившуюся в дверях кабинета. Миссис Уорлок хмуро качнула головой и, одарив двух клиентов показательно-равнодушным взглядом, вернулась в свой кабинет. Люсиль не стала больше задавать вопросов и, недовольно фыркнув, начала что-то печатать на компьютере. Об оплате и речи не зашло.
Эмиль пришел в себя, лишь когда в лицо подул прохладный ветер улицы. Кронви, держащий его ладонь в своей руке, что-то бурчал себе под нос, крепко стискивая пальцы Джонса. Тряхнув головой, накинув капюшон толстовки, Эмиль пробормотал очень тихо:
— Не злись, Лу, — вышло тускло и блекло, но возымело эффект, когда Луис повернулся на его голос.
Честно признаться, Эмиль был благодарен, что Кронви вывел его из кабинета, в котором Джонс почти испытал остановку дыхания и паническую атаку одновременно. Стискивающие плотные тиски, застрявшие в горле, ослабили свое давление, и юноша с радостью ощутил, как снова возвращается в нормальное состояние. А еще Эмиль, кажется, впервые видел Луиса в такой ярости…
Кронви порывисто прижал юношу к себе.
— Прости меня, — тихо проговорил он. — Я дурак. Подсунул
