Минаков задержал дыхание, когда его взгляд пересёкся с потемневшими глазами Антона. Чёрт с ними, с этими костюмами…
***
— Мой брат согласен встретиться с тобой, — объявил Костя, когда Эльвин снова собрался завести шарманку по поводу Мира.
На секунду Дементьев даже растерялся, не зная, что сказать. Казалось, что весь его словарный запас иссяк от удивления, отразившегося на лице слегка приоткрытым ртом.
— Ты что, серьёзно?! Ты разговаривал с братом обо мне? — хрипло выдавил Эл.
— Стал бы я таким шутить, — вздохнул раздражённо Костя. — Он после пар будет ждать тебя на стоянке позади боковых ворот. Ты сразу его увидишь.
— Обалдеть! — повеселел Дементьев, усмехнувшись.
— Не знаю, на что ты надеешься, но сомневаюсь, что получишь это, — буркнул Минаков.
— Посмотрим, — ухмыльнулся Эльвин.
Дементьев еле дождался окончания пар и, наспех попрощавшись с одногруппниками, почти бегом кинулся в сторону стоянки, ожидая долгожданной и такой желанной встречи.
Мирослав припарковался на углу Костиного университета и посмотрел на часы. До назначенного времени оставалось не больше четверти часа, и он лениво разглядывал поток пешеходов, струящийся мимо его авто.
Давешний официант, которого брат отрекомендовал Элом, появился неожиданно и принялся лихорадочно крутить головой в разные стороны. Мирослав неспешно вылез из машины, привлекая его внимание, и захлопнул дверцу. Приглашать парня в машину он не собирался — много чести.
Эльвин, поправив на плече лямки рюкзака, подошел к Минакову-старшему, внешность которого запомнил с самой первой встречи. Образ красивого парня словно отпечатался на сетчатке. Ни с кем не спутать.
— Привет, — легко и непринуждённо, совсем не чувствуя волнения и смущения, поздоровался Дементьев. — ЗдОрово, что ты согласился встретиться.
— Угу, — без энтузиазма кивнул Мирослав. — О чём ты хотел поговорить? — взял он с места в карьер.
Прямолинейность ввела Эла в легкий ступор, но он сразу сориентировался, широко улыбнувшись.
— А мне импонирует то, как ты быстро переходишь к самому главному. Ты мне понравился, как только я тебя увидел, — Дементьев очаровательно хлопнул глазами. — Я бы хотел узнать тебя поближе.
— Ты видел парня, с которым я был в кафе? — поинтересовался Минаков-старший.
Эл призадумался. Не особо-то он рассматривал спутников Кости и Мира. Дементьев смутно помнил рыжего парнишку, который, как выяснилось, оказался парнем Кости, а второго… Внешний вид Мирослава Минакова затмил всех присутствующих, так что другого парня Дементьев попросту не запомнил.
— Вроде бы, — пожал он плечами. — Не помню уже. А какая разница?
Минаков усмехнулся. Его такие, как Эльвин, не раздражали. Парень наглый, бесцеремонный, скорее пойдёт по головам, чем протянет руку помощи. Когда-то и сам Мирослав был отчасти таким, прогрызая себе дорогу в большие деньги. Но ни за что на свете Минаков не согласился бы стать содержанкой влиятельного толстосума, что было для него равнозначно какой-то шлюхе. Чувство собственного достоинства он ценил и уважал не меньше деловых задатков. У Эльвина не было ни того, ни другого.
Парень, конечно, многого добьётся, учитывая отличную учёбу и жесткую целеустремлённость, Мирослав бы даже не отказался помочь продвинуться на какое-нибудь приличное место во время практики. Но Дементьев на корню зарубил себе такую возможность, когда посчитал Минакова-старшего недалёким самцом, думающим исключительно нижней головой.
Мирослав откровенно презирал людей, не умеющих держать член в штанах, и которые пускались во все тяжкие, стоило их поманить хорошенькой попкой и пухлыми губами. Каким бы ловеласом не оказался сам Минаков в прошлом, он никогда не терял головы при виде милой мордашки и призывно раздвинутых ног. Он и Злата полюбил потому, что зауважал, а не за невероятную сексуальность и желание угождать во всём. А этот паренёк, похоже, даже не сомневается в своём успехе. Подобная самоуверенность навевала скуку.
— Для меня огромная, — спокойно ответил Мирослав. — Этот парень — центр моей вселенной. Я ношу на сердце его инициалы, в виде татуировки. И люблю так, как никого никогда не любил. Ты ведь понимаешь, что это значит?
Мужчина сразу решил не скрывать некоторые личные подробности. Потому что, иначе с этим одногруппником Костика нельзя. Только лобовая атака, исключительно правда и прямота, пока прощупывается почва. Почует фальшь и полезет под кожу, а хамить с первых же минут разговора Мирослав не хотел — это признак слабости и недалёкого ума.
Эльвин внимательно выслушал и нахмурился. Откровенность собеседника заставила напрячься и начать продумывать, как бы половчее убедить его, что никакие чувства не способны жить долго.
— Костя говорил, что вы давно встречаетесь с тем парнем, но, послушай, это может быть простой привычкой, — Эльвина, конечно, задели слова Минакова-старшего, но не впечатлили. — Я не верю в такие сильные чувства, как любовь, — признался он, пожимая плечами.
— Привычка эгоистична, она не рождает желание думать о человеке каждую свободную минуту. Не разжигает пламя в душе и жажду изобретать всевозможные способы удивить и порадовать. И уж точно, никакая привычка не даст ощущение твёрдой уверенности в будущем и потребности ковать это будущее для двоих, а не для себя одного, — веско произнёс Минаков-старший. — Твоё неверие в сильные чувства не умаляет их наличие у меня, к моему парню. Я люблю, я верю, я знаю. И важно только это.
— Не попробуешь другого — не узнаешь, — Эл придвинулся ближе, едва заметно. — Ты рассуждаешь о таких тонких материях, но я всё равно не признаю их, — Дементьев хмыкнул. — Почему бы тебе не начать встречаться со мной? Хотя бы одна попытка!
Минаков покачал головой. Парень слишком упёрт и не способен к разумным аргументам, это ещё сильнее обесценивало его в глазах Мирослава.
— Даже если бы у меня отсутствовал тот, кто мне так дорог, я бы не стал тратить своё время на тебя, — равнодушно ответил он. — Вряд ли можно встречаться с глупой подстилкой, её удел — одноразовое применение. У меня было много таких, как ты, — неприятно усмехнулся Минаков. — Они дают прекрасную возможность нагуляться и позже разобраться, что действительно важно.
Минаков смахнул с волос нападавшие снежинки и собрался сесть в машину — дальнейший разговор его не интересовал.
— Хэй! — Эльвину не составило труда сократить разделяющее их с Миром расстояние и схватить того за рукав дорого пальто, сжав предплечье. — Не смей называть меня подстилкой! — прошипел Дементьев, который впервые так сильно вышел из себя. — Вы, глупцы, считающие, что любовь — это превыше всего, думаете, будто любимый человек не способен предать… Вы смешны, как дети. Я никогда не подставлял никому свой зад за деньги,
