Лори никогда не задавал неудобных вопросов, даже если очень хотелось. Он слишком дорожил отношениями с Хён Джуном. Сьюзи как-то обронила, что в клубе над музыкантом тайком подшучивают, будто он обзавёлся любимой жёнушкой. Джун знал об этом, но даже бровью не вёл. По секрету девушка сообщила, что загадочный кореец открыто флиртует с симпатичными парнями клуба, но ни с кем, по слухам, не спит. А то, что он уже целый месяц с одним и тем же любовником, вообще вводит некоторых в ступор.
Лори тихо млел, поскольку ни на что подобное не рассчитывал.
Однажды Лори затащил Квона на выставку современного искусства, где надолго завис перед чёрно-белой графической абстракцией. После чего впервые потребовал, чтобы Джун это купил. Квон очень удивился, но отдал нужную сумму. Каково же было его удивление, когда картина заняла место на стене центральной комнаты в его собственной квартире. И при этом прекрасно вписалась в интерьер.
Ещё несколько подобных приобретений, о которых Лори попросил Джуна, тот сделал без малейшего раздражения или недоумения: напольная ваза, необычная маска из белого дерева, фотографическая картина в полутонах, хрустальный куб на подставке. Малькольм удивительно тонко чувствовал, что и куда нужно положить, повесить, поставить; с его лёгкой руки окружающее пространство постепенно наполнялось уютом, и юноша замечал, что Квон с удовольствием разглядывает новые вещи и не ворчит, что приходится стирать с них пыль или передвигать во время уборки. Правда, сейчас этим чаще занимался Лори, но Джун и сам никогда не отказывался — он терпеть не мог грязи.
Ещё одно нововведение — большое разнообразие продуктов в холодильнике и кухонных шкафах. Джун вполне мог самостоятельно приготовить себе поесть, в конце концов, почти все мужчины-корейцы это умеют, однако чаще предпочитал питаться заказанным из хорошего ресторана. С приходом Лоуренса это желание отпало напрочь, зато появилась потребность раз в неделю забивать машину провизией и с любопытством ожидать, что любовник накулинарит из неё.
Постепенно близился конец августа, и Лори с нетерпением ждал начала учебного года. За каникулы он поучаствовал в нескольких отличных проектах от модельного и теперь с чистой совестью мог взять некоторый перерыв. Шеннон больше не беспокоил после того звонка; если Джун и видел его в клубе, то ничего об этом не сообщал. Сам Лори проникнуть в «TriAngle» не пытался и всячески избегал даже находиться поблизости.
========== Глава 7 ==========
«W&W» минут пятнадцать назад закончили выступление. Уставший, взмокший Джун валялся на диване в гримерке, обмахиваясь принесённым Брэндоном веером. Было невыносимо душно. После сцены пот катился градом со всего тела, не спасало, казалось, ничего.
В крови бурлил алкоголь, даря ощущение блаженства и кайфа. Честно признаться, Квон возбудился прямо на сцене, когда увидел танцующего в зале полуголого Александра Франца. Чёртов Алекс припёрся в «TriAngel». Снова. В голове Джуна так и вспыхивали пикантные моменты их любовного романа: вот Алекс снимает с себя футболку и в свете лампы видны ореолы возбужденных сосков; или с хриплыми вскриками сам толкается навстречу твёрдому члену Джуна; а здесь Алекс… Алекс, Алекс, Алекс… Квон думал только об этом беспринципном шлюховатом музыканте, пока наблюдал, как он крутится вокруг какого-то амбала, виляя бёдрами направо и налево.
Франц был красив: высокий, утончённый шатен со стройным, гибким телом и невероятно притягательной аппетитной задницей. На мир парень смотрел хитрыми серо-зелёными глазами, которые благодаря длинным, пушистым ресницам казались необычайно глубокими и манящими. Треугольный подбородок украшала милая ямочка, делая образ Франца ангельским и невинным. Что уж говорить про четко очерченные губы, способные дарить наивысшее наслаждение, смыкаясь на твердом члене?
Франц был шлюхой, но шлюхой элитной. Не хватит пальцев двух рук, чтобы пересчитать, сколько за двадцать семь лет жизни парня, в его постели побывало любовников. И Джун не стал исключением. Квон в своё время восторгался умениями Франца, но Александр захотел серьёзных отношений. В конечном итоге, расстались они с Хён Джуном на истеричной ноте. Кажется, в тот день Алекс разбил дорогущую вазу, что стояла в гостиной квартиры Квона.
Было видно, что концерт-стриптиз, который устроил Алекс, предназначался исключительно бывшему любовнику, а похотливые взгляды вокруг оказались лишь приятным дополнением. Джун злился, но не мог отрицать, что Францу удалось его завести. Музыканту в буквальном смысле приспичило затащить Александра в кабинку туалета и жестко там оттрахать, слушая громкие стоны наслаждения. Джун забыл обо всем: о Лоуренсе, которому написал, чтобы тот приехал после полуночи, если будет время; о том, что обещал матери утром быть в офисе для очередного выноса мозга. В голове Квона сквозила единственная мысль: «Хочу отделать эту сучку».
Со сцены пришлось уходить со стояком, плотно обтянутым джинсовой тканью, приносящим дикий дискомфорт. Мел, естественно, не мог не подметить, как Джун морщится и поправляет штаны, невозмутимо отвечая на усмехающийся взгляд согруппника. Собственно, гитаристу было плевать, что о нём могут подумать. Словно у многих других никогда не было возбуждения во время выступления. Парни ушли, и только один Джун остался в клубе, чтобы немного передохнуть и привести себя в порядок. Пришлось мастурбировать, но весомого облегчения это не принесло, более того, Квон понял, что от выпитого алкоголя и духоты у него кружится голова. Он прилёг на диван и закрыл глаза, размышляя о смысле бытия, когда дверь в гримёрку тихо приоткрылась, и в помещение, благоухая мужским одеколоном, вплыл Алекс. Джун не успел возмутиться, как Франц оказался сидящим на его бёдрах, теребя бляшку ремня.
— Привет, Джунни, — губы Александра расплылись в улыбке.
Джун усмехнулся и, откинув в сторону веер, сцепил руки за головой, глядя на бывшего снизу вверх.
— Как ты сюда попал? — вопрос был вполне логичен, но неожиданного гостя он рассмешил.
— Дорогой, о чём ты? Я тоже музыкант, поэтому получить допуск к вашей гримёрке для меня не составило труда. Тем более, тот приятный мужчина, с которым я танцевал, друг владельца клуба, — в хитрых глазах Алекса сверкнули смешинки.
— Гейская ты подстилка, Франц, — ухмылка расцвела на губах Квон Джуна. — И
