Матвея никогда особо не интересовали отношения между геями, но с Яковлевым попробовать что-нибудь Шестерняков был не против. И как только эта мысль пронеслась в его голове, щелкнув осознанием, парень больше не раздумывал.
Подойдя к машине и открыв заднюю дверь, парень кинул свою сумку, после чего сел рядом с Яковлевым. Щеки обдало знакомым румянцем, а посмотреть в лицо мужчины было выше всяких сил.
- Хороший мальчик, - и словно облегчение на выдохе. – Ты так размышлял… Я думал, что не решишься.
- О, ради Бога, заткнитесь! – закатил глаза Матвей и, схватив мужчину за отвороты пальто, притянул удивленного Михаила Александровича к себе, жарко того целуя.
И в этом поцелуе было столько отчаяния, недоверия к самому себе, страха перед неизведанным… Яковлев ответил не менее жарко, будучи притиснутый к Матвею. Он обнял его, с трудом удерживая неудобную позу, чтобы не задеть переключатель передач. В рот Матвея сразу же ворвался напористый язык, вырывая странный всхлип. Зажмурившись, парень смирился со своей участью, отдаваясь губам Яковлева, ощущая приятные волны наслаждения, гуляющие вдоль позвоночника. Шестернякову нравились поцелуи мужчины, нравилось, как тот обнимает его, крепко держа, не выпуская.
Но целоваться долго в неудобной позе, тем более находясь на парковке возле кафедры, становилось крайне странно, поэтому Яковлев отстранился, с легкой улыбкой оставляя последний чмок на губах. Матвей открыл глаза, взглянув на мужчину. Сердце упало куда-то в район живота, отдаваясь громкими набатами внутри. Подобных чувств Матвей никогда прежде не испытывал, и это его пугало. Он что, теперь гей?!
Яковлев сел ровно, возвращаясь к рулю. Краем глаза Матвей заметил, как у мужчины трясутся руки. Значит, не один он волнуется – Михаил Александрович тоже в полном раздрае. Это радовало. Шестерняков обрадовался, что может вызвать такие эмоции у непробиваемого преподавателя.
- Поехали к Вам, - вырвалось у Матвея прежде, чем он подумал.
Яковлев взглянул на пассажира с легкой и ничего не значащей улыбкой.
- Нет, - вдруг ответил Михаил Александрович, заводя машину. – Тебя трясет, словно ты сейчас готов сбежать. Стоило догадаться, что у тебя никогда не было опыта с мужчиной, а в твоей очаровательной головушке наверняка развернулось много перспектив.
- А я Вам говорил, что меня не интересуют мужики, - буркнул в ответ парень, отвернувшись к окну.
Он уже успел пожалеть о своей несдержанности. Фиг его поймет, что вообще между ним и Яковлевым происходит, но попробовать переспать с ним больше не казалось ужасным, а весьма и весьма интригующим. Но парочка вопросов все равно вертелась в голове у парня. Если он снизу, то это не ущемляет его права, как мужчины? Если Яковлев на него клюнул, то не из-за похожести ли с бывшим любовником?
- Тогда мне еще больше любопытно, что ты делал в гей-клубе, - Яковлев вырулил со стоянки, и Форд плавно выплыл в колею вечернего движения машин.
- Друг из ваших, - пространственно ответил Матвей. – И я его всячески прикрываю. Друг ведь.
- Мгм, - неопределенно промычал в ответ Яковлев, не став вдаваться в подробности.
Снова повисло молчаливое напряжение. Хоть ножом режь. Тупым, к слову. Матвей удерживался от задавания вопросов. Может, стоит жить по принципу Жарина? Типа, пусть все будет, как будет? Не так уж и плохо жить сегодняшним днем, не раздумывая о последствиях. В конечном итоге, в любой момент можно разорвать порочную связь.
Плавая в своих мыслях, слушая ненавязчивую музыку, Матвей не заметил, как машина Яковлева зарулила к его подъезду. Парень лишь рот распахнул, уставившись на мужчину. А ведь Матвей забыл назвать свой адрес, по которому нужно везти, и Яковлев не спросил, молча довезя до места назначения.
- Ты обмолвился об этом за завтраком, - пожал плечами Яковлев, отстегивая ремень безопасности. – Сказал, когда уплетал оладьи. Забыл, что ли?
- Забыл, - буркнул пораженный Матвей. – Я вообще не подумал, что Вы сможете запомнить.
Михаил Александрович фыркнул. Он вызвался проводить Матвея. Но парень совсем не ожидал, что будет затолкан в темный подъезд и прижат спиной к прохладной стене. Чужие губы нашли его рот сразу, а руки Матвея сами на автомате потянулись к чужим плечам, обхватывая их, словно по привычке. Яковлев прижался к нему, даже умудрился втиснуть колено между ног, вырывая у Матвея полуодобрительный и полувозмущенный стон. Молясь, чтобы никто подольше не выходил из своих квартир, Матвей хватался за Яковлева, как за единственную ниточку между бурными фантазиями и реальностью. Чужая хватка на теле возбуждала парня, и он понял, что начинает потихоньку тереться о колено Яковлева, пытаясь унять жар, охвативший тело. Страстные и громкие причмокивания раздавались по всему подъезду, и смешанные стоны-всхлипы колкими иголочками будоражили воображение. Если Михаил Александрович так классно целуется, то каков же он в постели?!
Отстранившись от Матвея, Михаил Александрович поцеловал его в угол нижней челюсти, мазнув губами по шее.
- Не удержался, - хрипло оповестил мужчина. – Ты сводишь меня с ума.
Парень хмыкнул, немного нервно засмеявшись. Кто кого еще сводит с ума, а?! У Шестернякова вообще, между прочим, никогда не было опыта с мужчиной и вот он, цепляющийся за мужика, возбуждается от его ласк. Немыслимо же! И коленки трясутся так, что если бы не поддержка, он давно бы упал.
- Если свожу с ума, то Вы не по адресу, - попытался пошутить Матвей, разрушая смущающую его вдруг повисшую романтическую атмосферу. – В таком случае Вам надо в зданьице со стенами из войлока.
- Дурак, - безобидно фыркнул Яковлев, куснув Матвея за нижнюю губу. – Продиктуй мне свой номер.
Шестерняков не стал идти на попятную, спокойно перечислив цифры наизусть. Яковлев покивал головой, записал номер телефона, послушно соблюдая дистанцию, пока Матвей незаметно посильней прижался к стеночке, чтобы не упасть вниз.
- Я позвоню, - пообещал Яковлев. – Как насчет того, чтобы провести выходные вместе?
Жаль, что Матвей в темноте подъезда не мог различить черты лица мужчины. Так бы хотелось
