- У тебя лекция аж после обеда, - закатил глаза Михаил Александрович. – Тем более, я обещал тебе завтрак. Так что, ляг на место.
И Яковлев снова уложил Матвея на постель, прижимая к себе. Шестерняков тяжело вздохнул. Ему бы отбиваться всеми силами, но желания не было. Да и, если честно, он думал, что будет испытывать совсем другие эмоции, проснувшись с утра. Ну, неловкость там… Но ничего, кроме легкого дискомфорта в виде смущения. Это радовало.
Михаил Александрович не собирался вставать вовсе.
- Вам на пару, - напомнил Матвей.
- К обеду. С утра у меня окно, - с диким довольством осведомил Яковлев. – И, кстати, ты храпишь.
- Чего?! – обалдел Шестерняков, шокировано поворачивая голову к мужчине. – Я не храплю!
- Нет-нет, храпишь, - а в серебристых глазах сверкают забавные искорки смеха. – Так мило посапываешь, как ребенок.
Матвей прифигел в который раз. Пихнув мужчину в плечо, парень вырвался из цепких рук, вскакивая с места.
- Ничего я не соплю! – прозвучало-то как забавно. – И… И вообще, с Вас завтрак! А я… Я п-пойду умываться!
Парень сломя голову кинулся в ванну, чувствуя, как пылают щеки. Чертов Яковлев. Он еще попляшет. Будет знать, как издеваться.
========== Глава 11. ==========
На лекции Матвей сонно ловил мух, постоянно зевая и отмахиваясь от желания прямо здесь и сейчас, закрыв отяжелевшие веки, уснуть. Два дня после инцидента с Яковлевым пролетели незаметно. Шестернякову показалось, что ему все вообще приснилось, но он прекрасно помнил вкус приготовленных с утра оладий с нежнейшим малиновым вареньем и наивкуснейший кофе со сливками. Списать все на бурную фантазию не было возможностей – Матвей запомнил, как жадно уплетал сладости, что аж за ушами трещало. С Яковлевым они почти не разговаривали тем утром, лишь перебрасывались какими-то общими фразами, не поднимая тему прошедшей ночи. Михаил Александрович с перепоя не жаловался на амнезию, но, видимо, не решился создавать чувство неловкости, которое и так повисло напряжением между ними. Матвей не хотел задумываться о том, что страстно целовался со своим преподавателем и что ему это нравилось. Между ними нет никаких отношений. Поцелуи после пьянки ничего не значат. То ли Шестерняков себя таким образом успокаивал, то ли пытался найти оправдание тому, что его привлек мужчина. Однако размышлять было не о чем. Ни предложений о серьезных отношениях, ни узнавания номера телефона, а лишь спокойное прощание в коридоре, взмах руки и полное равнодушие в казалось бы недавно горевших азартом, серебристых глазах. Поведение Яковлева ставило в дичайший тупик. То ли он сам боится чего-то, то ли не может справиться с тем, что на него навалилось. Странный мужик.
- Если ты сейчас уснешь, то я не смогу переписать у тебя лекцию, - шепнул сбоку Сашка, усердно делающий вид, что не засыпает.
Другу Матвей ничего не рассказал. Хотел бы поделиться, но побоялся, что тот начнет над ним прикалываться, поддевать и издеваться. По хорошему счету, возможно, Жарин так бы не поступил, но раскрывать свою тайну Шестерняков не торопился, предполагая, какие шикарные выводы из рассказа Сашка сможет сделать. Ему только дай повод, и вот у Матвея с Яковлевым уже будет свадьба, охренительный медовый месяц, домик у моря на двоих и собака по кличке Тузик. И все это – фантазия Сашки! А богатым воображением парень не был обделен, так что Матвей попридержал язык, готовый поведать о голубых приключениях своего обладателя. Конечно, придумать отмазку о своем прогуле пары было сложновато, но Матвей сказал, что тупо проспал, всю ночь просидя за компом. Сашка, памятуя о том, что сам попросил друга помочь Яковлеву, пытался выяснить, что с тем стало. Но Матвей упрямо заявил, что ничего не было, и что когда он приехал в клуб, Михаила Александровича уже след простыл. Матвей умело перевел тему разговора, выспрашивая Сашку о его ночном любовнике. Тот попался на удочку, хотя и мог смекнуть, что Матвей, не любящий разговоры о гейских похождениях, неспроста задал такой вопрос. Но сдержать самодовольство внутри Жарин не смог, почти во всех подробностях рассказывая, как замечательно провел время, и как его… Кхм… Матвей попытался выкинуть из головы, кто кого и в каких позах. В одно ухо влетело, а из другого вылетело. В свете последних событий стоило бы, конечно, серьезно задуматься о своей ориентации, но нагружать мозг возможными проблемами Матвей не горел желанием. Он и так раз за разом в голове прокручивал утреннее пробуждение в руках Яковлева и его слова-намеки о том, что мужчина в нем заинтересован. Тогда почему такое равнодушие после завтрака? А где букетище цветов, пылкие признания?!
Матвей закашлялся, чуть в голос не заржав, представляя себе картину стоящего перед ним на коленях Яковлева, протягивающему ему цветы, собранные в пышный букет. Образ мужчины в такой ситуации никак не вязался с тем, что есть на самом деле. Да скорее Матвей признается первым в чувствах, нежели Яковлев сделает нечто подобное! Разумеется, в чем-то мужчина Матвея удивил. Оказывается, Михаил Александрович не такой уж сухарь: у него есть чувства и переживания, которые он не открывает окружающим. Что это? Защитная реакция и страх быть раненым? Или привычная маска, слетающая в необычных ситуациях? Шестерняков не знал ответы на эти вопросы, и выяснять ему не то чтобы сильно хотелось, но было бы любопытно.
Сашка косился на друга с подозрением, и Матвей, напустив на себя серьезный вид, принялся за записывание лекции. В последние дни все мысли Шестернякова так или иначе уплывали в сторону Яковлева. Это парню не нравилось. Он начал серьезно подумывать о том, чтобы найти себе девчонку для перепиха, ведь не просто же так у него в голове возникает сцена страстных поцелуев с мужчиной. Но, глядя на девушек, на тех же самых сокурсниц, Матвей гадал, на кого из них у него может встать и кого вообще можно затащить в постель без раздумий и без всяких обязательств? Таковых на примере не было, и Матвей начал впадать в уныние. Становиться геем – это не его. Даже бисексуализм – это уже предательство самого себя. И пусть он всегда был толерантен к людям с нетрадиционной ориентацией, приписывать себя к ним Матвей не спешил. Да, ему нравилось целоваться с Сашкой, хоть тот ни в коем сравнении не шел с Яковлевым, но ведь это просто физиология! Как говорят: «Один раз не пи…»
Утешая себя такими мыслями, Матвей
