Крепкая рука обхватила за талию поверх одеяла. Матвей напрягся, распахивая глаза. Михаил Александрович прижался очень сильно грудью к спине, дыша размеренно, но неглубоко, что доказывало – он не спит. Сердце Шестернякова чуть не выскочило из глотки, застряв где-то внутри, бухая так быстро, что еще совсем немного и остановится.
- Что Вы делаете? – хрипло пробормотал парень, не поворачиваясь, силясь не сделать этого, зная, что тогда не удержится и снова потянется за поцелуем.
- Обнимаю, - прямолинейно заявил Яковлев спустя минуту молчания, крепче стискивая руку.
- Я Вам не плюшевый мишка, Михаил Александрович, - возмущенно запыхтел Матвей.
- Плюшевые мишки меня не интересуют, - буркнул Яковлев, и шею Матвея опалило чужим дыханием, вызывая толпу мурашек по всему телу.
Матвей зажмурился, прокручивая в голове последние слова мужчины. Почему он действует на него таким образом? Почему хочется поддаться сильным рукам, млеть в чужих объятиях? Будучи парнем, Шестерняков не понимал таких чувств к представителю своего пола. Можно было отбрыкиваться, конечно, устроить истерику из разряда «я не такой и мне не приятны Ваши объятия»! Но это было не так, а Матвей привык быть честным со своими чувствами. Даже с такими, в которых он пока что не разобрался.
- А я что, интересую? – подал голос Матвей, когда интерес пересилил страх перед собственными чувствами, находящимися в лихорадочном непонимании происходящего. – Вы со мной заигрываете, Михаил Александрович?
- Только понял это? – прошептал мужчина у уха, и Матвей прикусил губу, едва не застонав.
- Вы же говорили, что Вас не интересуют отношения со студентом, - хватался за последнюю возможность отвертеться от бурлящих желаний парень.
- Я могу сделать исключение из правил, правда ведь? Почему бы и нет, - оповестил его Яковлев.
- А меня спросить, хочу ли я этого?
- Поздно лапки складывать, Шестерняков, ты уже попался, - вдруг глубоким, насыщенным голосом выдохнул ему на ухо Яковлев.
Матвей не успел опомниться, как оказался перевернут на спину. Одеяло отлетело в сторону, и Михаил Александрович оказался нависшим над Матвеем, вглядываясь в его лицо. Парень смотрел в ответ смущенно, покусывая губу, так мило сложив бровки домиком, что Яковлев не смог сдержаться, оглаживая кончиками пальцев чужое лицо.
- Не соблазняй меня, Матвей. У тебя такой взгляд… Я сдерживаюсь из последних сил, - честно поведал Михаил Александрович. – Давай эта ночь станет чем-то запоминающимся. Могу я поцеловать тебя?
Шестерняков сглотнул, размышляя, стоит ли давать согласие. Скажет «нет» - и на этом, возможно, все закончится, а если «да», то в таком случае он не сможет больше держать все внутри себя. Странные эмоции вырвутся наружу, а в них Матвей еще не разобрался. Он боялся запутаться, переживал, что ступит не туда, и причинит боль не только себе, но и Яковлеву в первую очередь. Тому, возможно, будет еще больней. Но… Мужчина же не предложил никаких отношений, верно? Он не сказал, что хочет встречаться с Матвеем. Блин, он не сделал даже признаний в симпатии! Может, тогда стоит плюнуть на все и просто отдаться на волю всему и жить сегодняшним днем? Вполне вероятно, этой ночью все и закончится, а утром, когда начнется новый день, все прошедшее покажется лишь сладким сном.
- Дурацкая черта есть у некоторых, - начал Матвей, пока его ладони поползли по рукам Яковлева, устремляясь вверх и вверх, пока не достигли плеч, после чего шеи, и пальцы не зарылись во влажные густые волосы на затылке, - спрашивать разрешение о том, о чем спрашивать не надо.
Михаил Александрович, кажется, обрадовался. В его серебристых глазах заплясали такие знакомые огоньки озорства. Мужчина улегся поудобней и, притянув Матвея к себе, по-хозяйски того поцеловал, обнимая за талию, прижимая к себе руками так крепко, словно присваивая, не давая выпутаться, сбежать, посметь уйти куда-либо. А Матвей-то и не упирался, растаяв в своих собственных эмоциях.
Они целовались долго, деля одно дыхание на двоих. Когда в легких переставало хватать воздуха, они отстранялись, заглядывая в глаза друг друга, после чего снова возвращались к приятным вещам. Уморенный новыми переживаниями, Матвей так и уснул в яковлевских объятиях, прижавшись к чужой груди, слушая размеренный и тяжелый стук сердца другого человека, впервые понимая, что ему очень спокойно рядом с мужчиной.
***
Будильник зазвонил неожиданно. Да так громко, что Матвей резко распахнул глаза, чудом не свалившись с постели. Не рухнуть вниз ему, конечно, помогли руки Яковлева, вовремя поймавшие, но это не отменяло тот факт, что Шестерняков перепугался до усрачки. Он не помнил, как уснул и, кажись, поспал вообще всего ничего. Матерясь сквозь зубы, парень нашел свой телефон, уставившись на будильник, который зазвонил ровно в шесть тридцать. Проблема была в другом: этот будильник был установлен на то время, когда Матвей находился дома, а не гостях за туеву хучу километров от родных пенат. Одним словом, Шестерняков лоханулся, забыв перевести время на будильнике, чтобы успеть заехать домой перед парами. Удивительно, что мать еще тревогу не забила, отзваниваясь.
- Бля-я-я, - с чувством выдохнул Матвей, роняя телефон снова на пол и падая обратно на подушку, будучи притиснутым руками Яковлева.
Воспоминания о прошлой ночи диким бурлящим потоком хлынули в мозг, вызвав такой приступ тахикардии, что Матвей невольно испугался за сохранность своего тела. Сматериться захотелось во второй раз, особенно, когда рядом завозился мужчина, ткнувшись носом ему в плечо. Яковлев безбожно дрых, забыв о собственном пробуждении, которое должно было отправить его прямиком на занятия. Но для Матвея это было хорошей возможностью понаблюдать за Михаилом Александровичем. Парень и раньше замечал, что мужчина обладает незаурядной внешностью, но когда этот Бог красоты лежит рядом и видно каждую ресничку… Матвей невольно задержал дыхание, скосив взгляд на Яковлева. И все равно самым выдающимся во всей внешности – это были глаза. Такого необычного и красивого оттенка, что любая девушка бы позавидовала.
- Хватит меня рассматривать, - пробурчал сонно Яковлев, открывая один глаз, чтобы взглянуть в ответ на Матвея. – Проспал?
- Точно. И все из-за Вас, - упрекнул Шестерняков, пытаясь выпутаться, но не тут-то было. – Я опоздал на пару, между прочим.
- Ничего страшного, отработаешь.
- И вот это вот
