Лучше бы в этих гадов попала…
Успела! В последний момент встала между Огненным и зарычавшими тварями.
— Даже не думайте, — прошипела, пятясь к Аману, чтобы оказаться к нему еще ближе. — Я никуда не уйду и не позволю вам замучить его до смерти. Поняли?!
Монстры сели на задние лапы и оскорбленно гавкнули.
— У вас приказ, а у меня муж! — Я с силой сжала пальцы в кулаки. — Раненный вашими стараниями!
Заметила, как одна из тварей собирается попросту меня перепрыгнуть, чтобы продолжить начатое. Не придумав ничего лучше, швырнула в нее ком выдранной с травой земли.
— Только попробуй! Я же сказала: сидеть!
Кажется, они окончательно растерялись.
Полил дождь, и пламя начало гаснуть. Мокрые дольгатты уже не выглядели устрашающе. Сидели поджав хвосты, сложив свои уродливые, как будто у летучих мышей, крылья и сверлили меня полными злого бессилия взглядами. Как будто говорили: «Мы можем ждать хоть вечность, а ты, смертная, скоро ослабеешь».
Дождь усилился, превратившись в ливень. На мне не осталось сухого места, и уцелевших нервов, кажется, во мне тоже больше не было. Я дрожала от страха, от напряжения, пристально следя за охотниками, за их малейшим движением. Даже не сразу заметила, не сразу почувствовала прикосновение драконьего крыла, заключившего меня в свой теплый кокон.
Шмыгнула носом, снова грозно посмотрела на дольгаттов, не зная, как долго продлится это затишье, когда им наскучит изображать дрессированных зверушек и они вспомнят об отданном им приказе.
Одна из тварей продолжала коротко порыкивать, две другие замерли, будто превратились в статуи. И я замерла, вслушиваясь в тяжелое, рваное дыхание дракона и голоса, которые звучали все громче.
— Риан! Риан!!! — звал меня… Мориэн.
Ему вторили и другие голоса: знакомые и чужие. А вскоре я заметила и их обладателей, показавшихся из густых зарослей.
Первым к месту сражения, должно быть с высоты напоминавшему большую чернильную кляксу посреди тревожно шумящей зелени, выскочил наследник. За ним уже спешили его великолепие с ее лучезарностью, на которой лица не было от переживаний. Следом мчались стражники и не помнящий себя от ужаса молоденький маг, а потом снова стражники… из свиты правителя Рассветного королевства. Последним, брезгливо отряхиваясь, показалось его светлейшество собственной персоной, да еще и в компании морканты. При виде княгини (уж не знаю, настоящей ли) я окончательно растерялась. Замерла в драконьих объятиях, вдруг осознав, что лимит своих внутренних ресурсов я на сегодня уже исчерпала.
И тем не менее нашла в себе силы обратиться к Камрану IV:
— Ваше светлейшество, умоляю, отзовите дольгаттов. Вы же видите, князь не безумен, иначе бы от меня уже давно места мокрого не осталось.
А так я вся мокрая и продрогшая. Но, к счастью, все еще живая. И снова не помню себя от страха. Не потому, что в нескольких шагах от меня злобно рычат дольгатты, а потому, что в любой момент правитель мог велеть этим тварям довести начатое до конца.
— По вине князя погибли люди, — грозно начал правитель, но его перебил Скальде Герхильд:
— Люди и драконы гибнут по вине Адельмара Талврина. Вот на кого следовало бы спустить дольгаттов. К тому же сейчас разыскивается другой Огненный, эррол Эрвайр, который мог быть причастен к поджогу деревни. Пока что вина князя не доказана, и, если он согласится стать человеком и пройти проверку, я буду настаивать, чтобы казнь отменили. Эсселин Анвэри права, отзовите дольгаттов!
У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Если Аман не нападал на ту деревню… Пожалуйста, Ясноликая, пусть это будет правдой! Даже зная, что был не в себе, он не простит себя и не забудет.
Пусть на нем не будет чужой крови.
Несколько секунд, которые, казалось, длились вечность, Камран молча стоял и обозревал странную картину: я льну к ощерившемуся дракону, дольгатты напряженно переминаются с лапы на лапу — ждут не дождутся приказа для последней атаки. Где-то в стороне догорает пламя: его отблески пляшут на уродливой морде твари, которой больше всех не терпится разделаться с Карраем. Вон как глаза жадно сверкают. С неба льет дождь, превращая обожженную землю в самое настоящее болото, и над всем этим пепелищем возвышается раненый дракон, который с каждой секундой дышит все медленнее, все тяжелее.
— Хорошо, пусть обернется, — наконец проговорил его светлейшество и велел дольгаттам расступиться.
Те повиновались, пусть и неохотно. Попятились, скрываясь в высокой траве, но я чувствовала: они по-прежнему здесь. Ждут своего часа и, если понадобится, с радостью добьют Амана.
Лелея в душе надежду, что еще немного и кошмар закончится, повернулась к Огненному. Коснулась его груди, вздымающейся медленно, как будто из последних сил. Вздрогнула, заметив, как мои ладони обагрились кровью, и взмолилась шепотом:
— Обернись! Позволь тебя спасти! Если не ради себя, то ради меня. Потому что я не смогу уйти, останусь с тобой до конца. А значит, дольгаттам придется загрызть и меня.
Дракон слабо фыркнул, и чешуя у меня под пальцами как будто начала таять. Серая дымка затянула грудь Огненного, поползла дальше, быстро скрывая его от посторонних взглядов. А когда хмарь рассеялась, я попятилась, прижав ладони к лицу, иначе бы точно закричала. В мужчине, лежавшем у моих ног, я едва узнала Амана Каррая.
Все тело тальдена было в глубоких ранах.
ГЛАВА 26
Несколько дней Аман восстанавливался и набирался сил. Обследовавшие его маги единодушно признали, что его светлость больше не страдает безумием. Неведомая болезнь ушла, будто ее и не было. И, наверное, это была самая хорошая новость за последнее время.
Хотя нет! Имелась еще одна. Элесбед сдержала слово и с посильным участием магов сняла с князя все обязательства по выполнению клятвы.
Оказывается, сердце у морканты все-таки было. Она не смогла оставаться в стороне (наверное, не верила, что у меня что-то выйдет), а потому сама, добровольно, отправилась к правителю на покаяние. Воззвала к его милости, к родственным чувствам, согласилась понести наказание за свои грехи, лишь бы помиловал наследника древнего княжеского рода, принадлежностью к которому она так гордилась.
Подозреваю, что, если бы не
