На ужин меня ждала еще одна газета, в которой была жирно подчеркнута строчка. «Богопротивное злодеяние должно быть расследовано!» — гласил заголовок. «После первого оцепенения, после ужасной растерянности, вызванными убийством Шестой чудотворницы, светлой заступницы, святой женщины, гордой северной красавицы Хризоколы Ланстикун, винденцами овладела страсть к отмщенью. Виновные еретики должны быть найдены и преданы огню! Глава Тайного корпуса Клаус Цукеркандль по секрету сообщил нашему корреспонденту, что подозреваемые задержаны и отправлены в Крафградскую крепость» Последняя фраза и оказалась подчеркнутой. То есть, мерзавца отправили в застенки? А мне что прикажете делать, пока он там на дыбе прохлаждается? Хотя… Вдруг Федосей проявит чудеса пыточного мастерства и выбьет из Тиффано правду? И что тогда? Император направит войска и возьмет замок приступом? Что-то меня все больше и больше терзали сомнения по этому поводу. Политический брак выгоден лишь до определенного предела, а для Его Величества я была навязанной невестой, а после свадьбы стала бы еще и опасной супругой. Фердинанд Второй был далеко не дураком и прекрасно это понимал. Интересно, как изменился политический расклад после моей внезапной смерти? Война будет или как? Я принялась жадно вчитываться в другие городские новости.
Газеты доставлялись с трехдневной задержкой, что было установлено мною путем несложных логических измышлений и подсчетов. Дни потянулись за днями, сводя с ума своей монотонностью. Голодать я не стала, не до гордости мне было. Когда еще этот придурочный Тиффано объявится? Я делала подкоп под решетку в оранжерее, мастерила крылья, испытывала их, прыгая с террасы со страховочной веревкой вниз на балкончик, разбивала в кровь колени и руки, вновь бралась за испытания, отчаянно пытаясь выудить из своей памяти все те глупости, что болтал Мартен про свои летающие поделки. Воздух якобы имеет некую плотность, что-то наподобие воды, и в нем не летают, а плавают. Но плавать я так и не научилась. Запасы в кладовой стремительно таяли, приводя меня в ужас. Я умяла подчистую все, что созрело в оранжерее, и даже взялась за лопату и тяпки. Чувствовала, что скоро, как та оголодавшая корова на привязи, начну объедать кору с деревьев. Я писала записки, нет, целые послания своим тюремщикам, где угрожала, умоляла, сулила несметные богатства, но все они оставались без ответа, лишь изредка для меня в газете подчеркивали ту или иную фразу. А меж тем, тон газетных статей менялся изо дня в день.
«Император объявил траур по своей невесте. Вместе с ним скорбит вся империя»
«Глава Тайного корпуса заявил, что магистр Рихард и раньше был неблагонадежен. После побега из Крафградской крепости он стал главным подозреваемым в организации убийства светлой вояжны»
«Долгожданное перемирие с Кераимским княжеством заключено! Винден объявлен независимым городом — ни нашим, ни вашим…»
«Орден Пяти назначил отца Валуа дознавателем по делу политического убийства светлой вояжны. Прошение жителей о канонизации лика чудотворницы Хризоколы было отклонено»
«Великий князь прибыл с дипломатическим визитом в Винден. Статус города будет подобен статусу портового Льема»
«Шокирующие подробности из прошлого светлой вояжны! Кто убил сиятельную княжну Юлию?»
«Еретик-отступник или герой-мститель? Воевода Даугав обвинил профессора Тиффано и главного конфетмейстера Лешуа в сговоре»
«Исповедь свидетеля бойни на свадьбе северного вояга. Сиятельная княжна Юлия стала безвинной жертвой завистницы, позарившейся на земли своего дяди Густава»
«Советник Сипицкий отверг обвинения в адрес великого князя и высказал предположение, что это бандитские разборки. Наемница Цветочек и светлая вояжна — одно лицо!»
«Винденское отделение ордена когниматов объявило о банкротстве. Особу поручителя по займам не разглашают, однако доверенный источник сообщил нам, что скандально известный профессор Тиффано приобрел некоторую недвижимость ордена»
«Влиятельные винденцы обратились с прошением к магистрату города убрать останки преступницы из Штефского собора и развеять их над Дымнаем, как и должно поступить с прахом колдуньи»
Коротенькая заметка «Дело по подрыву Хризоколы Ланстикун передано городской управе» И рядом, словно в насмешку, большая зазывная надпись «Лечебница профессора Тиффано для людей с излишне тонкой душевной организацией открылась и ждет первых пациентов. В наличии чудесный горный воздух, тихий уют древнего замка и оздоровляющие беседы вдали от мирской суеты»
Я скрипнула зубами и разорвала газету на тысячу мелких огрызков. С момента моей несостоявшейся свадьбы прошло две недели, а мне ни на шаг не удалось приблизиться к свободе. Крылья неизменно намокали в брызгах водопада и теряли летучесть, подкоп миновал широкую земляную насыпь и уперся в гранитное основание. Но не это сейчас меня волновало, а весть о том, что орден когниматов разорился. Что будет с Антоном? Когниматы не из тех, кто просто утрутся и забудут о долгах, а тем более, о проклятых сокровищах. А брату известно, где они…
Я стала подозревать, что в еду мне подмешивают спиртное или снотворное, и в тот вечер решила проверить догадку, хотя от голода готова была землю жрать. Обычно стоило мне закончить ужин, как я едва успевала доползти до кровати и рухнуть в нее, мгновенно засыпая. Так что сейчас я лежала тихо и даже прихрапывала для вида, а сна не было ни в одном глазу, несмотря на жуткую усталость и ноющую спину. Но ничего не происходило. Тогда, крадучись, я встала и пошла на обход своих владений. Никого. Однако, завернув за угол, я не поверила своим глазам. Лестница, ведущая на террасу Белого сада, была убрана! Вот оно что! Хм… А что, если видение соляных стрекоз было делом рук ублюдочного святоши? Вдруг в еду вообще все время что-то подмешивали? А сам Тиффано все это время был в замке? И эти газетные листки всего лишь липа, напечатанная на его собственной типографии? Решено, завтра переночую в оранжерее, чтобы проследить, куда убирается лестница, и не открывается ли в это время дверь с решеткой.
