— Завтра, Кысей, завтра. Пожелай мне спокойной ночи и… интересных снов… с Искрой.
— Не думаю, что она вам приснится. Полагаю, для этого нужно провести в замке… продолжительное время.
— И все же, я буду надеяться, — улыбнулся он мне и пошел к двери, тяжело опираясь на палку.
Я поспешил на двор. Мой чуткий слух различил негромкое ржание лошадей и тихие разговоры вернувшихся следопытов.
— Я не верю, — покачал я головой. — Не верю. Она не могла просто так упасть и… разбиться.
Опытный следопыт Карлос начал степенно пояснять:
— Лошадиный труп тяжелый, он запутался в корнях и застрял, вот течение его далеко и не унесло. Мы обыскали берег на несколько миль ниже по течению, прощупали дно у излучины, но ничего больше не нашли. Потом… всплывет где-нибудь.
Хмурый Велька предупреждающе толкнул его острым локтем в бок и поторопился утешить меня:
— Фрон, вы не печальтесь, сбежала ваша птичка, как пить дать, сбежала. Обхитрила нас и сидит сейчас где-нить…
— Да куда ж она могла по такой непогоде?.. — начал было Карлос, но получил второй толчок, и наконец сообразил заткнуться.
Я растер пальцами переносицу. Голова гудела.
— Бросила лошадь, чтоб сбить нас со следа, — доказывал Велька. — А сама где-нибудь…
— Где? — не вытерпел упрямый Карлос. — Там мосток через ущелье давно подгнивал, а буря его прикончила. Провалился под лошадью, а Бурчик без наездницы в жизни не пошел бы…
— Утихни! — отодвинул его Велька, хлопнув по плечу. — Фрон, мы ее найдем. По утру обыщем леса, дорогу и берег…
— Старый рудник, — неожиданно подал голос самый старший из следопытов, аллавиец Личо. — Там можно спрятаться.
— Так почему же вы до сих не обыскали его? — раздраженно воскликнул я. — Она ведь уйдет!
Воевода, все это время молча слушавший своих людей, покачал головой.
— Гиблое место.
Я резко обернулся к нему.
— Тут скоро все станет одним большим гиблым местом! Ее надо найти! Вы даже не представляете, что может случиться…
Личо с воеводой обменялись многозначительными взглядами, которые мне не понравились.
— Ну что еще?
— Фрон, — откашлялся Дюргер. — Тут дело такое… Это заброшенный соляной рудник.
Он сделал ударение на слове «соляной», как будто это все объясняло.
— И?
— Ну соляной…
— Да объяснитесь толком!
— Его шахты тянутся под землей и выходят прямиком к Соляному чуду.
— Тому, что в Ихтинборке? — оторопел я, судорожно пытаясь представить расстояние по карте между Винденом и маленьким пограничным городком, в котором некогда начались мои поиски безумицы.
— Ну дык! А я о чем вам толкую?.. — вздохнул Дюргер и нервно пригладил косматую бровь большим пальцем. — Там сам демон ногу сломит, переходы затоплены или обвалены… Но уж если она и не заплутает, а Цветочек такая, что может, то того…
Я призвал на помощь всю свою выдержку, чтобы не наорать на воеводу.
— Что того?
Он помолчал, словно нарочно испытывая мое терпение, потом нехотя ответил:
— Ловушки там. Народу сгинуло — тьма…
Воевода наотрез отказался обыскивать старый рудник, сошлись на том, что завтра с утра следопыты проверят вход и углубятся внутрь до безопасных отметок. Умом я понимал, что Дюргер прав, но… Но как унять тревогу? Сердцу не прикажешь. Я лежал без сна и смотрел в потолок. Перед внутренним взором мелькали картины, одна страшнее другой: как Хриз на лошади несется во весь галоп через мост, тот раскачивается под ударами бури, проваливается и рушится вниз; как Хриз бьется в припадке в заброшенной соляной шахте; как она тонет в затопленном отвале, парализованная ужасом; как в лесу ее окружает стая волков… или людей. Я прижал ладонь к груди, нащупал тепло священного символа. Нет, если бы с ней что-то случилось, я бы почувствовал, непременно бы понял… И пусть в груди безумицы сейчас пусто, но душевные узы между нами никуда не делись, они еще более упрочились после нашей последней ночи. Их не разорвешь ни потерей памяти, ни расстоянием, ни временем. Хриз жива, и я найду ее раньше, чем она успеет натворить бед. В конце концов, я знаю, куда она направляется. Льем. Все дороги ведут в Льем. Когда я был маленьким и грезил путешествиями, то мечтал попасть в город тысячи прибоев и стать его адмиралом. Будучи в столичной академии и принимая сан инквизитора, я не оставил надежд попасть туда уже для того, чтобы спасать души еретиков и вести их к свету подобно кораблям в бушующем море. Я горько улыбнулся в темноту, закрыл глаза и зашептал молитву, прося Единого не оставить безумицы и защитить ее от опасностей.
Едва забрезжил серый холодный рассвет, как мы выдвинулись на поиски. Дороги сильно размыло после ливней, буря вырвала и повалила деревья, а по словам умудренного опытом Личо, следовало ждать еще и оползней. Возле излучины реки мы разделились. Часть следопытов пошла вдоль берега, обыскивая заросли кустов и гранитные выходы горной породы, а я вместе с Личо и Велькой направились к соляному руднику.
— Фрон, а что ж это получается? — размышлял вслух мой верный оруженосец. — Рудник тоже ваш получается? На вашей земле, как и селенье тех белобрысых уродов…
— Велька! — сурово одернул я его. — Они не уроды. Не стоит ценит людей по их внешности. Кстати, а селение вы проверили? Едва ли Хриз додумалась к ним сунуться, но чем демон не шутит…
— Проверили, — подал голос Личо.
Старый следопыт имел примечательную во всех отношениях внешность. Изогнутые полумесяцем брови, длинный крючковатый нос, несуразно большие губы, мелко заплетенные косички на голове торчком и вечный плащ за плечами. Личо напоминал мне попугая, обожравшегося пьяных ягод. Он даже ходил как-то по-птичьи, однако дело свое знал отменно.
Поэтому, стоя перед провалом рудника и видя на лице следопыта явную тревогу, мне и самому сделалось не по себе. Густые заросли кустарника с мелкими красными ягодками надежно защищали рудник от непрошенный гостей. Личо сорвал горсть ягод и закинул себе в рот.
— Селитрянка, — пояснил он кратко в ответ на мой вопросительный взгляд. — Сладко-соленая.
— Давайте расчищать проход! — поторопил я его.
Он покачал головой и подозвал меня ближе. Я неохотно подошел.
— Глядите, фрон, — тыкнул он в покрытую белесой коркой землю. — Дождь прошел, селитра выступила.
Он помолчал, разглядывая почву, заросли и давным-давно прогнившие подпорки, поддерживающие свод шахты.
— Нетронуто. Никто не пытался сюда пробраться.
Я с сомнением уставился на заросли, провел рукой по веткам, сорвал ягод. Кустарник был колючим, выглядел неприступным, но мне слишком хорошо было известно, на что способна загнанная в угол безумица.
— Я хочу… помолиться. Оставьте меня. Осмотрите пока дорогу и окрестности.
— Фрон, я вас туточки одного не оставлю!..
— Иди, Велька, иди. Мне надо побыть одному.
Я действительно молился, очистив разум от всего лишнего и чувствуя, как
