Молчание затягивалось, и я раздраженно добавила:
— Господин инквизитор, отвечайте, хватит строить из себя мученика, иначе… Иначе я приму приглашение госпожи Остенберг переехать сюда, чтобы учиться у нее кулинарии. Мы будем жить под одной крышей…
Кысей вздрогнул и очнулся из своего странного забытья.
— Достаточно, — он встал и подошел к столу. — Вы отправляетесь в монастырь заступницы Милагрос.
— И не подумаю…
— У вас новое задание, госпожа Хризштайн, и вы не можете ослушаться. Год назад была похищена реликвия святой Милагрос, гравюра с ее изображением. Преступников поймали и судили…
Я скрипнула зубами, припомнив выражение запоздалого удивления на лице церковного обвинителя, когда он получил по голове. Его тело так обгорело, что хоронить было почти нечего… Если бы не Антон, я бы сожгла клятых церковников всех до единого, вместе с их реликвиями, соборами и святынями… Вместе с тем самым Единым, который сейчас тыкает меня, словно слепого щенка, мордой в собственные лужицы… Надо было подчистить за собой еще тогда.
— … но похищенное найдено не было. Главарь банды клялся, что отдал ее заказчику, но его имени он так и не назвал. Возможно, что действительно не знал. Поэтому вы займетесь розыском пропавшей реликвии, отправитесь в монастырь, соберете все сведения, а заодно…
— А как же ваше обещание представить меня княжне Юлии? — горько спросила я. — Почему вы так стремитесь от меня избавиться?
— Я держу свои обещания и уже написал ей. Как только получу ответ, сразу же вам сообщу. Кстати, монастырская выпечка считается одной из лучших, так что у вас будет прекрасная возможность попрактиковаться…
— Очень смешно, — фыркнула я, вставая. — Господин инквизитор, я знаю, что бываю невыносима, но я вам не враг, не надо меня прогонять. Кстати, вы заметили, что я даже не попыталась вас облапать?
— Мне расплакаться от счастья?
— Нет, но вы могли бы похвалить меня за смирение плоти, например… Послушайте, у нас общая цель — найти и уничтожить колдуна. Я же не успокоюсь, пока не раздавлю эту гниду, и вы тоже спать спокойно не сможете. Так зачем городить этот огород с давно забытой и никому не нужной реликвией?
— Демон! Да потому что я за вас боюсь! — вдруг взорвался инквизитор, его отрешенное спокойствие мгновенно исчезло. — Вам все хуже и хуже, но вы упрямо делаете вид, что ничего не случилось! Не лезьте в это дело, ситуация и так накалилась до предела. Отношения с гаяшимцами испортились, они обвиняют князя в смерти Гук Чина и нарушении обязательств!.. — он осекся. — Езжайте в монастырь, пожалуйста, я прошу вас.
Его страх был почти осязаем, горько-кислый привкус на языке и тяжесть на плечах. Но я не собиралась сдаваться.
— Не надо за меня бояться, я сама могу о себе позаботиться. И жалеть меня тоже не надо. Это во-первых. А во-вторых, господин инквизитор, сообщаю вам, что как ваш фамилиар я полностью отработала полученные деньги, часть из которых была, в свою очередь, потрачена на осведомителей из числа старых знакомых. Если хотите поручить мне другое дело, заняв все мое время, потрудитесь оплатить его вперед. Сто золотых, и не меньше. Хотя часть оплаты могу принять… ммм… натурой, так сказать. И в-третьих, настоятельно рекомендую вам разрешить заведению "Золотая лисица" вновь открыться, намекнув хозяину о том, что ждете от него особых услуг. Я считаю, что колдун именно там выбирает жертв, возможно, из числа богатеньких сынков, которые швыряются деньгами. Если умело все организовать, то колдуна можно будет поймать на горячем прямо там.
Кысей неожиданно сделал шаг ко мне и притянул к себе, обняв. Я застыла, чувствуя, что не могу даже вдохнуть, то ли от крепости объятий, то ли от нахлынувшего ощущения отчаяния. Я уперлась лбом в его плечо, чтобы хоть немного отстраниться, и пробормотала:
— Вы решили таким образом предложить мне задаток? Если поцелуете, то так и быть, сделаю скидку…
— Помнится, вы говорили, что чувствуете мои эмоции, — глухо произнес инквизитор, еще сильнее стиснув меня в объятиях. — Я уже не знаю, каким образом до вас достучаться. Уезжайте из города, пожалуйста. Пусть закончится это мерзкое дело, тогда возвращайтесь и изводите меня сколько угодно, но не сейчас…
Было совершенно невыносимо, в груди пекло, словно кто-то заставил меня выпить полынной настойки с перцем.
— Сто золотых, и я вся ваша, господин инквизитор, — выдавила я сквозь зубы. — Или бесплатно, но тогда уже вы весь мой, — я вырвалась от него и многозначительно кивнула на кровать.
— Да, глупо было рассчитывать на ваше понимание… — сказал Кысей с горечью, от которой вдруг свело скулы. — Будь по-вашему.
Он подошел к письменному столу, повернувшись ко мне спиной. Признаться, я растерялась от его неожиданного согласия, торопливо соображая, какое на мне белье, и досадуя, что кровать узкая и тесная. Но тут Кысей развернулся, держа в руке мешочек.
— Здесь сто золотых, берите и уезжайте в монастырь. И чтобы без реликвии не возвращались.
Он вложил мешочек с золотом мне в руку и подтолкнул к двери.
— Откуда у вас деньги? — возмущенно выдохнула я, отчаянно пытаясь придумать, как вывернуться из нежданной западни.
— Пусть вас это не беспокоит. Идите уже…
— Послушайте, да подождите же… А пересчитать? И не надо меня тащить, я все равно останусь на ужин, слышите? Вы же не справитесь сами, ну что за упрямство!..
На ужин я все-таки осталась благодаря госпоже Остенберг, которая решительно вмешалась в попытки Кысея выставить меня за дверь. Скромная вечерняя трапеза прошла, словно в странном сне. Ида и ее муж что-то говорили, шутили, подкладывали мне кусочки повкуснее, неодобрительно косились на хмурого инквизитора и всячески пытались разрядить обстановку. Я печально ковыряла вилкой жареную рыбу, пытаясь придумать, как переубедить Кысея, но так ничего и не придумала. Самое обидное, что я могла хоть завтра вынуть и положить перед ним похищенную реликвию, утерев ему нос, но тогда пришлось бы очень многое объяснять. И еще меня мучил вопрос, откуда у него деньги.
— Господин инквизитор, стесняюсь спросить, а какое у вас месячное содержание? Святой Престол щедр к своим слугам?
— Кысенька, ну что же вы молчите, — заволновалась Ида, когда молчание опасно затянулось. — Не стесняйтесь, я уверена, что…
— Шестьдесят золотых, — тяжело уронил инквизитор, — в отличие от некоторых жадных фамилиаров…
— Вот как… — протянула я. — Ну так правильно же, вы работаете за идею, а они за презренное золото, поэтому и должны получать вдвое больше. Все логично…
Ида негромко засмеялась, но ее смех утонул в громогласном хохоте господин Остенберга. Он вытер слезы и похлопал меня
