— Не успели ещё дойти до места, а они уже сомлели как барыни, — ругался, чувствуя за собой косяк, лейтенант.
Опросив остальных караульщиков, всё-таки удалось выяснить, что кто-то проскочил в сторону ближайшего леса, но так как заметили его в последний момент, после чего он буквально как сквозь землю провалился, да и опасности никакой не представлял, то и докладывать про это не стали. Следопыты вернулись через час и только развели руками.
— В лес он ушёл, — сказал Кузьмич, — а там человека искать, всё равно, что иголку в стоге сена. Дальше хоть и река, но где он к ней выйдет, бабушка надвое сказала.
— Ладно, хрен с ним, с этим перебежчиком, многого он не знает, а то что знает, это и без него известно.
— Скажи-ка лучше Кузьмич, как нам отсюда до наших добраться и желательно лесами, а то чует моё сердце и все другие органы, что недолго нам тут загорать осталось. — Пока мы решали свои проблемы, по дороге в тыл следовали обозники, причём возницы нахлёстывали лошадей, стараясь быстрее проскочить открытый участок. Также тянулись санитарные повозки и машины с ранеными. Немцы или опомнились, или подкрепление получили, и вместо того чтобы отступать, перешли в контрнаступление.
Глава 7. Медсанбат
В общем, благодаря нашему проводнику, свалить мы успели, да и «люфтвафли» на нас не позарились, ну а отступавшие наши части, прикрываясь арьергардами, заняли оборону в бывших же немецких траншеях и всё-таки остановили противника. Майор передал Филатову планшет со всеми документами, рапортом и последним своим приказом, так что ни за дезертиров, ни за окруженцев, нас не приняли. Поэтому мы, перебравшись через реку Межа, по сохранившемуся каким-то чудом мосту, смогли вернуться в часть достаточно быстро, тем более во время своих скитаний, обнаружили небольшую колонну брошенных фрицевских грузовиков. Часть машин конечно сгорела, некоторые не завелись, но парочку трофеев мы всё-таки приватизировали. Водители у нас остались живы, так что до станции Земцы мы доехали с относительным комфортом, тем более в одной из машин лежала военная форма, поэтому было куда присесть и на что положить не приходящих в сознание раненых.
Когда мы приехали в часть, лейтенант пошёл отписываться в штаб, а всех небоеспособных принялись осматривать эскулапы из местного санитарного взвода. Перевязав и почистив раны, понатыкав уколов и заставив каждого выпить по нескольку порошков (Федя с Серёгой к тому времени очнулись), а так же наложив мне нормальные лубки, весь наш квартет отправили в дивизионный медсанбат, где мы и попали в «ласковые» руки врачей и медсестёр. Так как дивизия находилась во втором эшелоне и занималась строительством укрепрайона, то раненых было очень мало, в основном больные, так что нас оставили в медсанбате, тем более об этом очень сильно просил комдив Берёзин.
Больше всех повезло дяде Фёдору и Мишане, им назначили постельный режим, и они просто лежали и балдели под капельницами. Наши же с Серёгой зады, трещали от болючих уколов, которых нам ставили по нескольку штук в день. У Серёги гноилась рана, а у меня пошло какое-то воспаление и поднялась температура. Всё-таки рукопашка для меня добром не кончилась, и я получил несколько гематом, а ещё ссадин и царапин, которые начали гноиться, также я натёр ноги. Во-первых, трофейные сапоги были на размер больше, а во-вторых, эти грёбаные носки, в которых я проходил и пробегал больше суток. Но, несмотря на все наши страдания, большим плюсом являлось то, что мы были ходячие, и после всех процедур и обхода могли заниматься своими делами и делишками. А вот Федьку с Мишкой никуда дальше уборной не пускали и заставляли соблюдать постельный режим. Правда через неделю мои мучения закончились, неудобство составлял только гипс, в который как в панцирь, заковали мою согнутую в локте левую руку, от кисти, до самого плеча, причём часть этой монструозной конструкции заканчивалась где-то в районе левой лопатки. Как мне сказал хирург, который осматривал мою травму, у меня был вколоченный закрытый перелом шейки левого плеча, и минимум два месяца в гипсе мне гарантированы. Меня даже возили в город Ржев, где в армейском госпитале сделали снимок, чтобы окончательно определиться с диагнозом. Сам госпиталь разместился в городской больнице, так что рентгеновский аппарат и плёнка там имелись.
Командовала госпитальным взводом, в одной из палаток которого отвисал наш «криминальный квартет», Лобановская Ольга Анатольевна — врач терапевт. Молодая, приятная во всех отношениях женщина, небольшого роста, с лучезарной улыбкой и огромными голубыми глазами. Лучше чем сказал Сергей Есенин, в одном из своих стихотворений не скажешь, поэтому повторяться не буду, да и идеал красоты у каждого разный, так что навязывать своё мнение никому не хочу. Вся наша банда по уши втюрилась в молоденькую докторшу, но вида старались не показывать, тем более во взводе были и симпатичные медсестрички, а вот с ними, в отличие от врача, можно было и закрутить военно-полевой романчик. Дело молодое, гормоны играют, раны затягиваются, тем более на дворе лето и укромное местечко можно отыскать довольно легко. Ну и слухи о героях разведчиках, которые разгромили чуть ли не дивизию немцев, тоже играли свою роль. Так что выбрав для себя доступные объекты для атаки, мы начали осаду, которая была взаимообразной. Ну а ревнивая женщина со шприцем наизготовку, гораздо страшнее просто ревнивой женщины.
Популярности нам добавило также и награждение, которое состоялось через две недели нашего тут пребывания. Пришли награды за бой у села Ильино, так что у каждого на гимнастёрке (по такому случаю нам выдали форму), блестело по новенькой медали «За отвагу». А вот это дело, без вечерних посиделок за рюмкой чая, не обошлось. Так как на излечение нас отправляли не с поля боя, а из части, то и прибыли мы сюда не с пустыми руками, а с трофеями в своих вещмешках. Естественно там лежали не гранаты и патроны (хотя они тоже имелись), а гораздо более прозаичные вещи, которые можно было обменять в тылу на
