– Мы не цирк, а команда! Друзья! Разве нет? Илай не похож на отца.
– А я-то считал тебя умной, – невесело усмехнулся Флемминг. – Посмотри на них. Они одинаковые, с одной разницей, что по одному ты сохнешь, а второго боишься. Тебе не обидно за себя, Ведьма?
– Ты не прав, Ботаник, – прозвучал голос Илая.
Мы оглянулись. Он шел с уверенностью человека, не подозревающего, что под ногами вообще-то стелется лед.
– Она по мне не сохнет и точно не боится моего отца, – объявил Форстад-младший и как-то ловко подхватил нас обоих под локотки. – За первое, к слову, обидно мне. Влюбленная ведьма – большая честь для любого мужчины. И если мы пятеро – цирк уродцев, то, клянусь, из нас вышел самый горячий цирк этой академии. Проводить до общаги, барышни?
В следующий миг он поскользнулся и кувыркнулся спиной назад, утянув нас на обледенелую дорожку. Проводил, называется, костыль недоделанный! От сильного удара у меня, кажется, хрустнули все кости и как-то подозрительно в районе пояса треснуло лучшее из всего гардероба платье. Безусловно, не замечать льда под ногами никто не запрещает, но потом не стоит удивляться, отчего больно сверзился на землю, а соломки под зад не подстелено.
– Бади, ты посмотри! Мы за них волновались, а они спокойно себе загорают в парке, – хмыкнула откуда-то сверху Тильда. – Хочу вас расстроить, ребята, под фонарем загореть невозможно.
– Зимой, – философски добавил Бади.
* * *В поздний час купальня была пуста, и я подольше постояла в кабинке, отогреваясь в струях горячей воды. Перед мысленным взором проносились картины безобразного ужина, наверняка половине сотрапезников стоившего несварения. То и дело всплывал образ Андрона Форстада с этим его пронизывающе-режущим взглядом. Препарирующим. И кажется, глава совета магов задавал банальные вопросы, но почему-то от них выворачивало наизнанку.
– Ты засунул меня в Дартмурт, я подчинился, – четко и ясно прозвучал голос Илая.
Он словно говорил за хлипкой дверью помывочной кабинки. Не веря собственным ушам, я быстро закрутила кран, завернулась в полотенце и выглянула. В пустой влажной купальне, плохо освещенной запотелыми лампами, было пусто.
– Я дал тебе выбор, – ответил Андрон Форстад. Было очевидным, что беседа проходила не в женской купальне.
Собственное тело снова отвесило мне призрачный пинок под зад и отправило на другой конец общаги… От сильного удара в спину я полетела вперед и проскочила между отцом и сыном, стоящими в общежитской комнатушке. Присутствие призрачного шпиона мужчины не замечали. Они были открыты, не маскировались под вежливостью, как того требовали правила приличий, и смотрели с одинаковым выражением невозможного отвращения. Родные люди не имеют права смотреть так, словно много лет друг друга люто, неистово ненавидят.
– Выбор – это когда ты предложил убраться или в Нозерфейд, или в Дартмурт?
Божечки! Нозерфейд? Да на уроках географии я не всегда с первого раза находила на карте это маленькое северное королевство! Честное слово, быстрее до Рейнсвера добраться. До мира за гранью всего три минуты порталом, а до севера – седмицу на летающем корабле. На экипаже, наверное, вообще не доедешь, состаришься на середине пути.
– У тебя был единственный шанс восстановиться в Эртонской академии, но как поступил ты? Просто не сел на воздушный корабль. Что еще ты от меня хотел? – В ровном голосе Форстада-старшего зазвучал металл.
Похоже, из-за того, что в одной провинциальной таверне сын главы магического совета нарвался на мстительную подавальщицу, его выперли из учебного заведения, отчего-то страшно почитаемого нашими аристократами.
– Справедливо говоря, пыльный Дартмурт не сильно похож на Эртонскую академию, но я рад, что не попал на корабль и оказался здесь. Что тебя теперь не устраивает?
– Как ты посмел молча встать и уйти из-за стола?
– Кусок в горло не лезет, когда оскорбляют моих друзей.
– Эта, с позволения сказать, команда – тебе не друзья! У тебя не может быть друзей, тебе нужны конкуренты. Только они заставляют расти и продвигаться по жизни. Ты знаешь, что мое место не унаследовать. Ты обязан его заработать!
– И да, мы не конкуренты, а друзья. – Илай словно не слышал отца. – Им наплевать, в чьей семье я родился, но не наплевать на меня. Поэтому я предпочел молча встать и уйти из-за стола…
Внезапно меня словно дернули за веревку. Легким одуванчиковым зонтиком я перенеслась обратно, в помывочную кабинку, но в тело не вернулась. В страшной панике смотрела, как завернутая в полотенце и с мокрыми волосами валяюсь на плиточном полу. Лицо белое, глаза раскрытые, пустые – ни дать ни взять покойница. И в голове ни одной мысли, как пробудиться.
В купальню кто-то зашел, взвизгнула от страха девушка… Мгновением позже я поняла, что утыкаюсь носом в мокрый ледяной пол и вообще-то мне очень холодно! Пошевелилась и обнаружила, что когда свалилась, то ударилась разнесчастным травмированным плечом, но боль не печалила, а радовала. Чувствовать все, что происходило с телом, пусть даже подозрительный скрип в суставах, было страсть как приятно.
– Эй, ты в порядке! Ведьма… Аниса, ты чего валяешься? – забормотала девушка, из суеверного страха боясь ко мне приблизиться.
– Заснула, – соврала я, поднимаясь на нетвердые ноги. – Мылась, мылась и заснула. Бывает же.
Оказавшись в комнате, первым делом хлебнула из бутылочки валерьяновой настойки, чтобы успокоить нервы, и вытащила из сумки книгу, врученную Армасом. Потом все-таки натянула теплую пижаму, уселась на кровать и начала читать…
Если верить сочинениям по ментальной магии, раздвоению сознания нормальные люди учились долгие годы, целенаправленно и по собственному желанию. Другими словами, мало кто внезапно вылетал из тела через раззявленный рот, случайно подслушивал чужие разговоры, а потом паниковал, глядя на себя, распластанного на полу в женской купальне.
В шестой главе автор уверял, что стихийное умение раздваивать сознание, если не тренировать в поте лица и каждый день на пять минут не подлетать к потолку, затухало само по себе. Паниковать вообще не стоило. Подумаешь, вылетела из собственного тела. Самое главное – научиться воссоединяться с физической оболочкой! Боль, громкие звуки, чужие прикосновения – все помогало вернуться.
Другими словами, люди вокруг должны понимать, что происходит, и немедленно незадачливого путешественника будить. Дурная новость, мягко говоря! Наверное, следовало разволноваться, но настойка валерьянового корня уже прилично меня успокоила. Я просто сладко зевнула и заснула с ленивой мыслью, что без ста капель сиропа подорожника или всезнающего Армаса вряд ли разберусь с проблемой…
На следующий день стало очевидным, что злосчастный ужин у ректора кое-что изменил: у всех появилось ощущение полного уныния. Учитывая, что до финального испытания оставалось рукой подать, терять присутствие духа не следовало и ссориться тоже было глупо. Жаль, никто этого не понимал.
Впервые за долгое время за нашим столом появились свободные места, и никто не толкался локтями. Флемм пересел к приятелям по историческому клубу, Илай за
