Ба-а-а-альшой декрет Пита: держи сотрудников «Тигра» на коротком поводке, запрети толкать «колеса». Почуешь конкурентов — сдавай их агенту Дуайту Холли. Словом, сделай так, чтобы в Вегасе нельзя было купить таблеток. Пусть торчки помучаются. Тут-то мы начнем толкать пробные дозы. Готовить почву для белого порошка.
Чеффи помахал своим вещмешком. Извлек оттуда «подарки». Засушенные человеческие головы — подлинные вьетконговские.
Уэйн тут же выбросил «подарок». Флэш поцеловал свой «гостинец». Гери окрестил голову «Фиделем».
Пит зевнул. Проглотил таблетку драмамина. История с Арден не давала ему покоя. Мучила его. Доводила до исступления.
Он принялся размышлять о том, каким боком тут Карлос.
Март пятьдесят шестого: Карлос платит за Арден залог, Арден смывается из Канзас-Сити. Пятьдесят девятый: Месплед видит Арден в обществе мужчины. Итальяшки из людей Карлоса. Ноябрь шестьдесят третьего: Арден приходит на явочную квартиру. Следовательно, Карлос заказывает ее.
Он думал о Карлосе. Но никого не посвящал в эти размышления. Даже Уорда. Позвонил Фреду Оташу. И попросил разнюхать. Порасспросить информаторов. Выяснить еще что-нибудь про Арден. И ее бывшего — некоего Дэнни Брювика.
Флэш снова поцеловал свой «подарок». По-французски, «языком». Чеффи рассмеялся. Месплед окрестил свой «гостинец» «де Голлем».
Чак помахал своим. Уэйн выхватил голову из рук Чака и вышвырнул вон.
Чак вздохнул: «Иногда мне кажется, что мы наняли не того Тедроу».
Голова болела, и сон никак не шел.
Номер оказался сносным — сотте ci сотте ça[114] — вид на улицу Тудо тоже.
Кровать была продавлена. Защитная сетка скрипела. Кондиционер шипел и гудел. В номер проникали запахи — злополучный соус нуок мам — се n’est pas bon[115].
На улице поднимался шум. Низко-низко, над самой крышей, пролетали вертолеты.
И Пит оставил попытки уснуть. Смазал свой револьвер. Поставил на прикроватную тумбочку фотографии: Барби, рычащий кот, Барби с котом.
Стэнтон запланировал вылазку — на высоте 1900 метров над уровнем моря — осмотреть окрестности и полюбоваться ночным Сайгоном.
Пит устроился на террасе. И любовался нынешним видом. Видел солдат республиканской армии и узкоглазых полицейских. Линия горизонта оказалась неровной — кровельное железо и шпили — и пулеметы М-60 на крышах.
Он любил районы военных действий. Видел Перл-Харбор. Был на Окинаве, на Сайпане[116], участвовал в операции в заливе Свиней. И мстил за ее провал. Снимал скальпы с «красных» — много скальпов.
Смеркалось — стрелки на крышах только того и ждали. Развернули пулеметы — стволы описали в воздухе дугу. Расстреляли ленты с трассирующими снарядами. Устроили фейерверк.
Новая команда ему страшно понравилась. Ребята — первый сорт. И что с того, что половина — Ку-клукс-клан?
Стэнтону парни тоже пришлись по душе. Он говорил, что Боб Релье — «охотник за головами». Убивал вьетконговцев, отрезал им головы и продавал в анатомички.
Флэш окрестил подаренную голову «Хрущевым». Стэнтон — «Хо». Чак — «Джей-Эф-Кеем».
Они собрались вместе. И уселись в лимузин.
Явился Боб Релье. Чак обнял его. Они посмеялись. Принялись трепаться и вспоминать старые добрые клановские времена. Рессоры лимузина просели — еще бы, девять человек пассажиров.
У всех членов команды были пушки. А у водителя — гранаты в загашнике. У Релье — винтовка калибра 30.06.
Сели и покатили по Тудо. Принялись колесить по переулкам. На лимузине развевались флаги: Южного Вьетнама, республиканской армии и пиратский флаг с черепом и костями.
Рикши мешали уличному движению. Водитель лимузина отчаянно сигналил. Узкоглазым — хоть бы хны. Тот принялся орать на них по-вьетнамски.
Месплед открыл люк на крыше и расстрелял обойму. Шум стоял оглушительный. Сверху посыпались гильзы. Горячие кусочки металла попадали прямо на Флэша. Узкоглазые услышали шум. Потеснились. Пригнулись и, развернувшись, ретировались.
Водитель прибавил газу. Месплед напряг мускулы, явив миру свои татуировки. У двух питбулей раскрылись парашюты и случился «стояк».
— С этими лучше не церемониться. Они понимают только силу.
Релье помахал веером карт — все пиковые тузы.
— Силу, да, и суеверны, как дети. Взять хотя бы эти карты. Оставишь одну такую рядом с мертвым вьетконговцем — и никто не осмелится мстить.
Чеффи кивнул:
— Согласен. Вьетнамцы мне нравятся, но примитивные, как черти. Разговаривают с тенью и дохлыми курами.
Флэш пожевал гильзу:
— А где американские солдаты? Пока я видел всего пятерых.
Стэнтон ответил:
— Они почти всегда ходят в штатском. Их и так заметно из-за цвета кожи, негров особенно, и они не хотят усложнять ситуацию, надевая еще и форму.
Релье достал карты. Сложил их веером. Похлопал этим веером по плечу Уэйна.
— У нас с Чаком есть кое-какая задумка. Я лично рассылал листовки заключенным в тюрьмы по всему Миссури, — я там работал до того, как стал военнослужащим. Просто подсовывал в пачку газетенок «Голос Америки» — то есть с приукрашенной правдой заключенные получали правду истинную.
Чак закурил сигарету:
— Лучше всего разбрасывать листовки с воздуха. С небольшой высоты, прямо над расположением войск.
Релье покачал головой:
— Не согласен. Зачем тратить хорошие листовки на ниггеров-рядовых?
Чак подмигнул:
— Папаша Уэйна тоже печатает листовки. И гостей принимать умеет.
Уэйн пристально посмотрел на Чака. И захрустел костяшками пальцев.
Чак продолжал:
— Уэйн у нас фанат Мартина Лютера Ниггера. Он смотрел все его фильмы.
Уэйн уставился на Чака. Тот уставился на него в ответ — и сморгнул первым.
Лимузин резко затормозил. Водитель решил обогнуть свинью, выбравшуюся на дорогу. Пит выглянул из машины. Посмотрел вверх. И увидел трассирующие снаряды — они вспыхивали в ночном небе, точно огромные светляки.
Они раскатывали по Кханьхою[117] — оценить тамошние клубы. Зашли в одно небольшое, мрачное заведение с французской кухней. Обитые тканью сиденья вдоль стен, приглушенный свет и музыкальный автомат. Они заняли отдельный столик. Заказали вино и буйабес.
Уэйн сидел с кислой миной. Пит наблюдал за ним.
Уорд сказал ему правду. Слушай, Уэйн — ты знаешь, что это папочка купил тебе Даллас? Уэйн тяжело переживал эту новость. И держал все в себе. Поэтому и ходил
