– Мне захотелось проститутку?
– Тебе – в смысле ему, – пояснила Марина. – Или даже им. Условным жителям Марса мужского пола. Хотя… Мальчики, – спросила она, невинно хлопая глазами, – а как у вас обстоят дела с лесбийской любовью?
Нэйтелла и Христиан с явным интересом слушали этот занимательный диалог.
– Девушки, хватит, а? – попросил Мигель.
– Дернул меня чёрт за язык, – вздохнул Конвей. – Признаю свою ошибку.
– Машка, ты ему не дала, что ли, вчера? – спросила Ирина у сестры.
– Вот ещё, – ответила та. – Не заслужил.
– Тогда понятно, – сказала Ирина. – Бедный Конвей. Тут не то что на Ганимед – на Рею отправишься. Скажите, мальчики, а на Рее проституция разрешена?
Конвей неожиданно густо покраснел до корней своих рыжих волос, и Мигель подумал, что впервые видит такое зрелище и надо бы как-то выруливать из создавшегося положения, заигрались девчонки.
Хорошо бы удачно пошутить. Но, как назло, в голову не приходило ни одной достойной шутки.
Выручил неожиданно Христиан.
– Вот! – провозгласил он торжественно. – Сексуальная неудовлетворённость – один из важнейших и мощнейших факторов, на котором зиждется вирт! Несмотря на все изменения, которые произошли с человечеством за последние сто лет, люди по-прежнему жаждут секса. И вирт предоставляет им возможность в полной мере удовлетворить эту жажду. В вирте могут быть реализованы любые, самые тайные ваши фантазии и, самое главное, для этого не требуется никаких усилий, как в реальной жизни. Не нужно искать встреч, знакомиться, дарить подарки, поражать воображение, демонстрировать свои лучшие качества. Не нужно кокетничать и всячески завлекать. Нужно только лечь в вирт-капсулу, выбрать сценарий и – добро пожаловать в иной прекрасный мир! Здесь, – он повёл рукой вокруг, – в Семи Башнях, в вирт-капсулах лежат прямо сейчас около четырёх с половиной миллионов человек. Из них порядка восьмидесяти двух процентов путешествуют по мирам, в которых на первое место поставлен секс. В том или ином виде.
– Сколько миллионов? – не поверил своим ушам Мигель.
– Четыре с половиной, – повторил Христиан. – И это не предел. Башни рассчитаны на шесть.
– Охренеть, – сказал Конвей.
– К слову, выбор общей темы путешествия и конкретного сценария абсолютно конфиденциальный и не подлежит разглашению третьим лицам.
– За исключением меня, – вставила Нэйтелла. – Но я никому не скажу. Это не в моих интересах.
– А в этом зале? – спросил Мигель. – Кто находится здесь?
– Создатели. Творцы. Сценаристы, художники, кодировщики высшего класса. Виртуальщики, одним словом. Это, – он показал рукой на закрытые яйцеобразные зеркальные устройства, стоящие рядами по всему залу, – рабочие камеры. Садишься, подключаешься и творишь вирт. Вам не подойдут, тут специальные навыки требуются, это для профи.
– Мы и не претендуем, – сказал Мигель.
– Но в обычную пользовательскую вирт-капсулу – пожалуйста, – сказал Христиан. – Любая тема и на любой срок.
– Как это – на любой? – спросил Конвей.
– На любой в пределах года. Потом нужно делать перерыв и прогуливать тело в реальности хотя бы неделю. Иначе возможны необратимые последствия.
– Например?
– Сознание не сможет вернуться в тело и навсегда останется в вирте.
– А тело?
– Тело будет жить некоторое время. Ещё год примерно. При условии, что его будут кормить и вообще следить за ним. Потом умрёт в любом случае.
– Даже если подсадить в него другое сознание?
– Выяснилось, что это невозможно. Точнее, возможно, но только на короткое время. Потом тело начинает сопротивляться и происходит одно из двух: либо до неузнаваемости меняется сознание, что можно обозначить как сумасшествие, либо тело, опять же, скоропостижно умирает.
Мигель повернулся и красноречивым взглядом окинул Нэйтеллу с головы до пят.
– Моё тело не в счёт, – пояснила та. – Оно хоть и живое, но всё-таки искусственное.
– И срок службы у него ограничен, – закончил Мигель.
– Да, – сказала Нэйтелла.
– Но это же… – блюзмен задумался, подбирая слова.
– Это бессмертие, – ответила за Христиана Нэйтелла. – Это, по сути, то самое бессмертие, о котором всегда мечтали вы, люди. Вечная жизнь.
– Это суррогат вечной жизни, – покачала головой Ирина. – Настоящую вечную жизнь дарует только Господь, – она перекрестилась. – Прости и помилуй их, Господи, ибо не ведают, что творят.
Марина перекрестилась вслед за сестрой.
Мигель и Конвей подумали и сделали то же самое.
Христиан едва заметно поморщился. Нэйтелла дипломатично улыбнулась.
– Старый и бессмысленный спор, – скучным голосом произнёс Христиан. – Сотни и сотни миллионов людей, чьи сознания уже безвозвратно живут в вирте, не согласятся с вами категорически. Для них вирт – это и есть самая настоящая вечная жизнь. Без всякого бога. Хоть с маленькой, хоть с заглавной буквы.
– Вы хотите сказать, что умирающие люди здесь, на Земле, перед смертью уходят добровольно в вирт и продолжают… э-э… находиться там после того, как их тело прекращает всякую жизнедеятельность? – догадался Мигель.
– Именно, – сказал Христиан. – И таковых на сегодня уже почти сорок процентов, – он замер, будто сверяясь с чем-то. – Тридцать семь и сорок две сотых, если быть точным.
«С нейроплантатом ходит, – догадался Мигель. – Возможно, не одним. Свободный человек свободной Земли, могучий и независимый ум, чего там».
– О как, – сказал Конвей. – Тридцать семь и сорок две сотых. Значит, всё-таки не все окончательно сошли с ума. Есть шанс.
– На что? – поинтересовалась Нэйтелла.
– Минуту, – перебил Мигель. Специально, чтобы не дать товарищу выплеснуть эмоции, которые были уже написаны на его лице. Читай – не хочу. – У меня важный вопрос. А кто платит за всё это удовольствие?
– Платит? – переспросила Нэйтелла. – Вы имеете в виду деньги?
– Ну да. А что же ещё?
Христиан и Нэйтелла переглянулись.
– Деньги уже давно потеряли то значение, что имели когда-то, – сказала Нэйтелла мягким, даже почти нежным голосом. – По сути, их можно совсем отменить, функция денег осталась чисто символической, но я этого не делаю. И Вестминд тоже. Просто в силу того, что вы, люди, ужасно консервативны. Многим до сих пор нравится получать деньги за свой труд. Что ж, я плачу. Тщательно поддерживая иллюзию, что эти деньги заработаны, – она искренне рассмеялась. – Некоторым, не поверите, даже не хватает, и они берут кредиты! И даже выплачивают их! Но таких мало, следует признать. Остальным я прощаю и выдаю новые. Или повышаю зарплату. В целом это такая довольно бессмысленная, но, следует признать, забавная игра. Людям она нравится, а мне… Почему бы и нет? Пусть играют, я не против. Хотя давно и я, и Вестминд способны всё и всем дать бесплатно. Развитие технологий и экономика позволяют.
– Как там было… – наморщил лоб Конвей, вспоминая. – Ну… это… формула коммунизма. В школе ещё проходили.
– От каждого по способностям – каждому по потребностям, – сказал Мигель.
– Точно! Так что же получается, древняя мечта русских с китайцами сбылась и на Земле наступил коммунизм?
– Примерно так и есть, – согласилась Нэйтелла. – С некоторыми поправками. Но почему только русских с китайцами? О коммунизме так или иначе мечтали многие народы.
– Ерунда, – вдруг произнёс Георг Пятый. – Нет здесь никакого коммунизма.
– Ого! – усмехнулся Конвей и засунул руки в карманы. – Давай, мой железный брат, жги!
Робот посмотрел на Мигеля.
– Давай, – разрешил тот.
– Насколько я помню, – сказал андроид, – а
