Один крутился совсем близко, и я попыталась поймать летуна. Почти получилось — но в последний момент юркая машинка выскользнула из-под ладони. Тут же что-то звякнуло, и от роя остальных роботов послышались какие-то слова.
Цепочка на запястье, подаренная Скевосом — или только выданная на время? — разразилась неяркой вспышкой. Донеслось:
— Ваше величество Наталья Ивановна, правительство Фогенс-Лула просит вас не ловить наших роботов. Они подотчетные. А контакт с ними может нанести вред не только вам, но и их корпусам. Приступайте к конкурсному заданию и помните — на вас в этот момент устремлены взоры всего Фогенс-Лула.
От последних слов передернуло. Подглядывают тут всем миром… И хоть Скевос об этом предупреждал, но именно сейчас при мысли о наблюдении стало как-то особенно неуютно.
Я изобразила на лице воодушевление и, наскоро выдрав траву на небольшом участке, принялась укладывать дрова в аккуратную пирамидку. По всем правилам.
Поскольку взоры всего Фогенс-Лула были нацелены на меня, приходилось не нагибаться, а каждый раз изящно так приседать. Роботы назойливо крутились метрах в двух, я покончила с укладкой будущего кострища и нажала на кнопку здешней зажигалки.
Но сыроватые дровишки все никак не хотели разгораться. А бумаги, бересты или бутылки с бензином тут не было.
Хуже всего то, что минуты через три непрерывного нажатия на кнопку огонек стал заметно меньше. Кончается горючее?
Я поднялась из изящного приседа и быстрым, абсолютно не аристократическим движением заправила за ухо прядь волос, выбившуюся из хвоста. Дрова сырые, такие быстро не разгораются. Можно, конечно, настругать ножом полоски коры. И лучинок из поленьев наделать. Но это все непредсказуемо — судя по цвету коры, древесина тут была неземного происхождения. И кто его знает, когда она разгорится…
Я оглянулась, и взгляд упал на коробку с тканью. Если натуральная, будет гореть хорошо. Если искусственная — похуже. Но все равно гореть будет.
А главное, ткань занимается очень быстро…
Минут через десять полено, под бок которого я положила тонко нарезанные полоски ткани, заполыхало. Дальше все пошло по накатанной — сверху домиком я навалила остальные поленья, установила над костром жаровню, раскидала по ней мясо. И отправилась шить себе наряд, ещё одну конструкцию из саронгов.
Когда над полянкой появился громадный, искристо сиявший горуд, я даже не удивилась. Мясо на жаровне уже прожарилось, и я, набрав полные пригоршни травы, успела кое-как оттащить её подальше от огня. Чтобы не сгорело.
Саронги тоже были готовы, правда, переодеваться в них под взорами всего Фогенс-Лула я не рискнула. Те не менее, оба конкурсных задания были сделаны — и я искренне полагала, что на горуде прибыл кто-то вроде судьи, чтобы принять и оценить…
Но оттуда на траву спрыгнул тот самый Ворисон, первый сын семьи Ариган. Лицо равнодушное — но взгляд, который он на меня бросил, был взглядом победителя.
И мне вдруг стало страшновато.
Ворисон был по-прежнему обнажен — и словно бы льнувшее к телу полотенчико цвета слоновой кости, нацепленное на бедра, обрисовывало все. Не нужно было напрягаться, чтобы представить, как он выглядит вообще без него — а именно, сногсшибательно…
И шагал первый сын семьи Ариган размашисто, уверенно. Верхняя часть торса у него при этом ходила из стороны в сторону, выдавая человека, привычного к движениям. Прядь рыже-каштановых волос, отбившаяся от гривы, заброшенной за плечи, доходила до пояса — и лениво покачивалась, гуляя по жесткой втянутости живота.
Было ещё что-то тревожащее, но что именно, я осознала не сразу — а поняв, что именно, похолодела. Крошечные роботы, до этого стаей кружившиеся вокруг, исчезли. Наблюдение зачем-то сняли, и это рождало у меня сразу два стойких подозрения.
Первое — что сделано это было с подачи и по желанию господина Ворисона. А второе — ничего хорошего это мне не сулило.
Ворисону до меня оставалось всего шага четыре, когда из травы взмыла та самая платформа, что привезла меня сюда. И со свистом нырнула вверх, исчезнув между деревьями.
А вот это уже был недобрый знак. Я шарахнулась назад. По коже поползли мурашки…
— Вы меня боитесь, Наташа? — Лениво протянул в уме голос Ворисона.
Вот ведь зараза телепатическая.
— Скажите, что такого наплел обо мне ваш спутник, этот Калирис? Всегда было интересно, что говорят эти торгаши о хозяевах миров, которые они обслуживают.
— Зачем вы здесь? — Торопливо спросила я, отступая к лесу.
Цепочка на запястье снова блеснула, переводя сказанное. Стебли высокой травы лезли под саронг и скользко-противно проходились по бедрам. Лишь бы не споткнуться, мелькнуло в уме.
— Я здесь, чтобы забрать вас. — Заявил голос.
Ворисон стоял неподвижно, глядя на меня изучающе.
— Вы ещё не знаете, но гостья с одной из планет Дали, Наталья Ивановна, снялась с конкурса. Все гости были разочарованы — особенно господин Калирис. После снятия с конкурса Наталья Ивановна хочет погостить в моем доме. Об этом уже объявлено в зале приемов…
Может, убежать в лес? — всполошено подумала я. А потом окольными путями добраться до космопорта и разыскать там Скевоса с его «Быстрой». Он ведь обещал ждать? Вот только неизвестно, выживу ли я в том лесу, сколько ещё Скевос будет сидеть на этой планете и захочет ли принять меня на борт после того, как сынок местных бонз открыл на меня сезон охоты.
— Зачем вам… — Начала было я.
И осеклась, потому что Ворисон, содрав со лба кристалл — тот самый, единственный, прилепленный над правой бровью — метнул его в меня. Вокруг вдруг распустилось облачко непонятного газа. В горле, носу и груди вдруг запершило, зачесалось. Я зашлась в кашле, настолько сильном, что меня даже согнуло.
И перекрывая этот кашель, в уме зазвучал торжествующий голос Ворисона:
— Не беспокойся, Наташа, скоро это пройдет. Вирус Эреба, разработка лабораторий, принадлежащих нашей семье… Кстати, ты чуть было все не испортила. Я попросил, чтобы твое поджигающее устройство слегка подкрутили — на экранах огонек все равно почти не виден, а неудача могла объяснить отказ от конкурса. Но ты выкрутилась. Никогда бы не подумал, что настоящая ткань так горит… однако на твое несчастье канцлер-фрей тоже хочет оставить на Фогенс-Луле девицу с Дали. Я обещал, что его люди смогут тебя допросить…
Я разогнулась. Кашель вроде бы стих. И следовало развернуться, а потом припустить изо всех сил в лес — следовало бы, да только ноги прилипли к земле. Я рванулась внутри собственного тела, ощутив себя мухой, застывшей в янтаре. Ничего.
