Рыжая Лиза вернула своего сокола, сняла с глаз повязку и надела ему на голову клобучок.
— Что вы вытворяете? — только и спросила она, увидев, что делает Рейн Тинкала.
Как раз в это время разгоряченный прошедшим поединком, трясущейся от распирающей его боевой ярости походкой, граф подошел к стремени принцессы Вероники и с гордостью подняв за волосы, продемонстрировал ей свой до неузнаваемости измазанный в пыли, хвое и гранитной крошке, изрядно расколоченный падением и секирой трофей.
— К вашим ногам, моя леди! — важно объявил он под ободрительные восклицания и смех своих клевретов.
— Мне это что, прямо так в руках везти? — скептически и раздраженно спросила принцесса, в недоумении оборачиваясь к своей свите.
— Убери к черту, чтоб никто не видел! — подъехав к графу, сделал страшные глаза, совсем не на свои восемнадцать лет зашипел Корн и взялся за меч.
Смешки закончились. Граф Рейн Тинкала со смущенным «простите», спрятал отрубленную голову в кожаный мешок и вернулся в седло.
— Лиза, где последний? — строго спросила принцесса Вероника.
— Там — ответила наперсница без промедления, махнув рукой куда-то в сторону чащи и, приметив, что Фарканто недвусмысленно показывает ей компас на цепочке, стрелка которого, повинуясь пульсациям проходящих через скалы и деревья потоков энергий, медленными рывками вращалась вокруг своей оси, указала рукой, пояснила — час тридцать по азимуту против течения реки.
— Это не на берегу. Выйдем на дорогу, по ней легче ехать, там уточним — с поклоном тихо посоветовал принцессе лейтенант Кирка. Та согласно кивнула в ответ, и они углубились в лес.
Первые следы преследования они обнаружили еще через полчаса пути. Несколько воткнутых в деревья, поломанных стрел с черными лентами и еще несколько на земле. Чуть дальше им встретилась компания идущих пешком людей.
— Кони взбесились, сбросили нас и убежали… Чертовщина… — виновато оправдывались они, демонстрируя раненых товарищей, кто пострадал при падении.
Через некоторое время отряд выехал к идущей в нескольких километрах параллельно берегу бетонной полосе. Часы показывали седьмой час вечера. Все устали. Щиты и копья в руках мужчин тяготили руки и плечи. Солнце клонилось к закату, светило в спину, до темноты оставалось не так много времени. Под сенью деревьев стояли густые черные сумерки, в которых рыжими огненными глазами горели костры.
По приказу принцессы пересели на заводных лошадей, отправили с маркизом Раскетом остальных в лагерь, и дали в галоп на восток. По пути несколько раз встречали егерей и патрулирующие дорогу, выставленные графом Прицци разъезды. Видели разложенные на обочине и в чащобе отдыхающими от погони охотниками костры. Какая-то небольшая группа депутатов разбила временный лагерь у дороги. Сказали, что тут у них двое раненых, оба от собственных стрел, со страху стреляли наугад, попали в своих, и один погибший. Какой-то разгоряченный погоней, пожилой человек упал с лошади в лесу, свернул себе шею. Сказали, что не знают где остальные из их отряда, сообщили, что ветераны майора Вритте и рыцари преследуют многоголового Волка, но больше им ничего неизвестно. Встретили еще двоих, возвращающихся в лагерь, мрачных людей. У одного была сломана рука. Те попросили прощения у герцогини, сказали, что не будут участвовать в дальнейшем преследовании. Ощущение тревоги стояло в воздухе. Всадники пришпорили коней и вскоре были перед высоким поросшим густой жесткой травой склоном, на вершине которого стояла Каменная Башня. Похожая на бетонную громаду шпиля барона Тсурбы, только поменьше, высокая и тонкая, как вбитый в вершину холма каменный кол, она поднималась в высь к необычайно яркому, горящему багрово-рыжим заревом небу. На склонах под башней на небольшом расстоянии друг от друга горели костры. Рыцари Лилового клуба, ветераны и епископские добровольцы работали топорами и цепными пилами, заготавливали дрова, окружали ее непрерывным кольцом огней.
— Она пустотелая внутри — быстро подошел к стремени герцогини, без поклонов и предисловий взволнованно отчитался маркиз Дорс, отирая руки от смолы. Он был без брони и шлема, в изляпанной сажей и смолой рубахе и мантии, повязанной рукавами под ребра, чтобы не было жарко от рубки деревьев.
— Лестница, перекрытия, все поржавело и сгнило, но он как-то залез наверх — утирая лоб от пота, разъясняя ситуацию, сообщил он — сэр Август стреляет в него, но не может попасть. Он обращается и искажает все вокруг. Похоже, ингибитор мэтра Фонта закончил действовать.
Множество людей на опушке леса работали в поте лица, обтесывали колья, которыми перекрывали выход из башни и ставили под стенами засеки. Пилили, рубили и подтаскивали бревна на костры. Лес полнился стуком топоров и хриплыми тревожными голосами перекликающихся мужчин.
К новоприбывшим явился граф Прицци. Тоже в грязной рубахе с закатанными рукавами и испачканным сажей лицом.
— Мы работаем, моя леди — сообщил он — но есть заминки.
— Что вы делаете? — нахмурилась, спросила принцесса Вероника.
— Он готовится открыть червоточину. Как тогда, у Гранитной Головы — объяснил маркиз Дорс — здесь небезопасно, интенсивность аномалии растет, вам лучше уехать.
С башни послышался дикий и страшный, словно бы слышимый не только слухом, но и разумом и сердцем крик. Казалось, с ним тут же стало темнее. Цвета приобрели какой-то необычайно резкий контраст, а закатное небо окрасилось ослепительным, больше похожим на зарево, чем на свет заходящего солнца, рыжим светом.
Словно бы качнулось стрелки часов, время толчком сдвинулось вперед, подтолкнув вот-вот уже готовый смениться ночью вечер.
Пронзительное небо пожаром стояло над черным склоном холма с рядами непривычно ярких, как будто бы химических, реющими на ветру пламенными вымпелами развевающихся во внезапно навалившемся астигматическом мраке горящих в черной траве огней. Заволакивая все вокруг, отвратительным удушливым запахом гари, скатывался в лощину черный едкий дым.
В подножье самой башни, в воротах ведущих внутрь, тоже горел огонь, вырываясь из него, как из распахнутой доменной печи. Белый дым от постоянно подбрасываемой в него сырой травы поднимался через пустотелые внутренности строения и срывался с его вершины в горящее небо, заволакивая его своим непроницаемым, густым и текучим как быстрая зловещая река, шлейфом. Какие-то невнятные тени, как будто бы множество толстых и коротких змей или червей, корчились, метались у каменного края башни наверху в его подсвеченной рыжими кровавыми лучами густой белой пелене.
— Сингулярность — пояснил маркиз Дорс — он ускоряет время. Мы тут всего три часа, но уже закат. Скоро станет совсем темно. Мы работаем, постараемся успеть.
— Лиза — приказала принцесса Вероника. Та согласно кивнула и подняла с руки сокола. Фарканто предупредительно завязал ей глаза. Сокол взмыл к башне, но как только он оказался рядом с ее вершиной, рыжая Лиза вскрикнула и сорвала с глаз повязку. Но птица не потеряла контроль, продолжая описывать над холмом все расширяющиеся концентрические круги.
— Он перехватил его! — испуганно воскликнула рыжая Лиза, когда поняла что случилось.
— Ну
