— Он заманил их в свой каменный дом — когда посетитель вышел, понес циркуляр дальше в оперативный отдел, проглядела подписанный квартальным надзирателем Гранитной слободы Альфредом Кигге, рапорт Мариса — соблазнил стеклянными бусами и обсидиановым гребнем, потом изнасиловал, расчленил и съел. Или все наоборот, вначале расчленил, а потом изнасиловал…
Она устала за ночь и не выспалась. Вертура тупо уставился документ, но, не осилив с недосыпу и половины этого невнятного, написанного корявым почерком сельского писаря текста, опустил глаза, тяжело вздохнул, записал в журнал, что принял документ, пронумеровал его и, больше не вдаваясь в подробности, бросил в лоток для писем.
Пришел инспектор Тралле, проглядел сделанные за ночь заметки, молча кивнул и отправил Вертуру домой, сказал что до понедельника у детектива выходной день. Мариса осталась в отделе. Ей еще предстояло переписать начисто и отнести в редакции газет свежие сводки и статьи.
Детектив шел по улице. Зевая во весь рот, подставлял лицо холодному, дующему с залива ветру, когда кварталы вокруг него внезапно огласились гулким победным зовом рога, и прямо перед ним, с проспекта Булле на проспект Рыцарей вылетела знакомая конная процессия. Принцесса Вероника в роскошной, летящей по ветру бордовой мантии и черном, намотанном высоко под самый подбородок шарфе во главе небольшой компании, в которой Вертура углядел Фарканто, Корна и рыжую Лизу, мчалась впереди всех, куда-то в сторону противоположную от реки. Их сопровождали полтора десятка кавалеров и юнкеров из дворцовой стражи во главе с лейтенантом Киркой. Отряд галопом промчался мимо отпрянувшего к высокой решетке сквера чтоб не сбили, детектива и, распугав грохотом копыт и гулом рога какую-то шумную компанию, что избивала вора-карманника, пока не подоспела полиция, не выказав ни малейшего интереса к вершащемуся самосуду, свернул на проспект Иоанна Крестителя.
* * *После обеда, когда Мариса вернулась домой, пошли на прогулку. Ходили в музей при Политехническом Университете Гирты, что располагался на набережной на несколько кварталов ниже Старого моста, напротив крепости Гамотти через реку. Прошлись мимо длинного, засаженного по фасаду дубами и сиренью, покрытого желтой глазурью здания с огромными окнами аудиторий, где у входа встретили знакомых студентов, которые как всегда предложили выпить.
Сказав школярам, что как-нибудь в другой раз, зайдя в кабинет к коменданту, в качестве служащих специального отдела жандармерии добились пропуска на экспозицию. Долгое время ходили по галереям первого этажа с просторными застекленными арками и видом на реку и залив. Глядели на экспонаты: современные и устаревшие машины, прототипы и серийные образцы. Рассматривали самые разнообразные механические и электрические приспособления, читали аннотации, разглядывали рисунки и схемы. Закончив смотреть производственную технику, прошли в галерею, где были выставлены роботизированные комплексы, где длинный зал во всю ширину здания был заставлен стендами, на которых под толстым стеклом лежали разобранные автоматы и их отдельные компоненты, от самых старых пришедших в полную негодность, наверное, еще античных, до самых современных. Какие-то из них напоминали животных, какие-то людей, какие-то не имеющих никакого образа чудовищ. С раскрытыми внутренностями и вынутыми сложными техническими узлами, или с заспиртованными органами, что, будучи подсоединены к этим машинам, когда-то были живыми, они лежали на витринах в разобранном, или разделенном на части виде. Некоторые из них были настолько древними и пришедшими в полную негодность, что нельзя было даже угадать, сколько столетий назад и где они были произведены. Маркировка на деталях была написана на незнакомых языках, нисколько не похожих ни на современную письменность, ни на какую иную, известную детективу и совершенно невозможно было угадать в этих непонятных символах, буквы ли это, целые написанные иероглифическим письмом фразы, или цифры. Особенно Вертуру заинтересовала россыпь крошечных червей, что под линзой увеличительного стекла выглядели как скопище омерзительных, тускло блестящих, похожих на металлических, личинок.
— Эти черви убивали людей — прочтя аннотацию на табличке, с отвращением передернула плечами, кивнула на них Мариса.
— А еще были искуственные бактерии, которые уничтожали все живое и против них не помогали ни антибиотики, ни лекарства — мрачно согласился детектив.
Неподалеку, отдельно на столе лежал поломанный зонд, внешне похожий на современный. С длинным сегментированным хвостом, с головой оснащенной множеством мертвых глаз и острой иглой на морде, он напоминал ската или иное глубоководное чудовище. Несколько пластин на его спине было снято, лежало отдельно, внутри, вдоль всего тела протянулись блеклые, серые кремнеуглеродные жгуты. Рядом лежали похожий аппарат, но поменьше, с менее развитыми хвостом, глазами и броней и длинный узкий и слепой червь-зародыш из какого, судя по аннотации, развивались и вырастали подобные машины.
— Автомат наблюдения и разведки — прочел под витриной детектив.
Мариса подошла к нему и медленно, словно сама испугавшись своих слов, высказалась.
— Леди Тралле говорит, что античные люди были не людьми. Они были вот такими… Вернее стали, ну или когда-то были похожи на нас, а потом создали себе вот эти автоматы и как-то сами вымерли, а автоматы остались и мнили себя людьми… А потом они все тоже исчезли, может поломались, или выключились, или Архитектор забрал их всех к себе в ад как своих рабов, в вечное услужение. Я бы хотела быть такой как леди Хельга. Красивой, бесстрашной, вечной. Как-то она сказала, что не знает, что с ней будет после смерти, сказала, что хотела бы, чтобы там был Бог, и он принял ее к себе, иначе все ее существование бессмысленно. Ирония, не правда ли?
Они прошли в соседний зал, где лежали полусгнившие останки, вывезенные из подземной крепости, вход в которую нашли в горах после схода оползня, в шестистах километрах к северо-западу от Гирты. Долго смотрели на черные, не отражающие свет, покрытые какой-то твердой оболочкой, фигуры мужчин и женщин, что были найдены глубоко под землей в саркофагах античного подземелья. На табличке было написано, что они окружены сингулярным барьером и нет никакой технической возможности проверить, являются ли эти фигуры просто идеально выполненными скульптурами, или это действительно застывшие во времени
