Они ужинали за столиком с видом на закат, солнце только-только начало спускаться за верхушки леса судовых мачт. Грасиэла и Маккалеб заказали меч-рыбу на гриле «по особому рецепту», а Реймонд рыбу с жареной картошкой. Маккалеб пытался втянуть мальчика в разговор, но безуспешно. Они с Грасиэлой в основном говорили о том, что жизнь на лодке и в обычном доме — две разные вещи. Маккалеб говорил, что жизнь на воде дает ощущение покоя и душевного равновесия.
— Это ощущение еще сильнее, когда выходишь туда, — сказал Терри, показывая на океан.
— А долго вы еще будете ремонтировать катер? — неожиданно спросила Грасиэла.
— Да нет. Вот починю второй двигатель, и катер будет на ходу. Останется лишь косметический ремонт. С этим можно не торопиться.
На обратном пути после ресторана Реймонд, надев свой синий свитер, почти бежал впереди них вдоль волнореза, держа в одной руке рожок с мороженым, в другой карманный фонарик, свет которого он то и дело направлял на стены, высматривая крабов, которые сплошным слоем покрывали каменную стену. Уже почти стемнело, так что, когда компания вернулась к катеру Терри, Грасиэле с мальчиком пора было отправляться домой. Еще не расставшись с гостями, Маккалеб почувствовал, что уже скучает по ним.
Когда Реймонд отбежал на достаточное расстояние, Грасиэла опять спросила о расследовании:
— Что вы можете сделать на данном этапе?
— Ну, во-первых, я нащупал ниточку, которую до сих пор не отрабатывали.
— Что это за нить?
Маккалеб рассказал ей о географическом сравнительном анализе, в результате которого он вышел на Михаила Болотова. Заметив, как заволновалась Грасиэла, он заметил, что радоваться пока рано.
— У этого парня алиби, — пояснил Терри. — Так что эта ниточка вполне может оборваться. Но, — продолжил он, — я думаю обратиться в Бюро и попросить их провести баллистический анализ.
— Что такое баллистический анализ? — спросила Грасиэла.
— Возможно, этот тип и раньше совершал подобное. Он пользуется очень дорогим оружием. Тот факт, что после первого убийства он от него не отказался и использовал при втором, означает, что это оружие ему необходимо и что, вероятно, он использовал его и раньше. У следователей имеются улики — пули. В Бюро могут все сверить, если я предоставлю им материал.
Грасиэла никак не прокомментировала сказанное, и Маккалебу стало ясно: она, вероятно, инстинктивно поняла, что это дело долгое. Он продолжил:
— Я также намерен навестить пару свидетелей и расспросить их по-своему. В особенности мужчину, который издалека видел часть стрельбы. Но делать это надо очень деликатно. Мне не хотелось бы наступать на пятки Уинстон, заставить ее чувствовать, что что-то она упустила. Однако я хочу поговорить с этим человеком сам, он наш лучший свидетель. С ним и еще с парой очевидцев того, как вашу сестру… в общем, вы понимаете.
— Я не знала, что в ее деле есть свидетели. Разве в магазине были люди? — изумилась Грасиэла.
— Нет, не прямые свидетели. Но есть женщина, которая проезжала мимо в машине и слышала выстрелы. Есть также двое коллег вашей сестры, с которыми она в тот вечер работала в «Таймс». Мне необходимо поговорить с ними самому, убедиться, не припомнили ли они что-нибудь новое.
— В этом я могла бы вам помочь, — сказала Грасиэла, — я знаю большинство ее друзей.
— Это хорошо, — кивнул головой Маккалеб.
Какое-то время они шли молча. Реймонд по-прежнему бежал впереди. Грасиэла нарушила молчание.
— Могу ли я попросить вас об одолжении?
— Разумеется.
— Дело в том, что Глори имела обыкновение навещать одну женщину, миссис Отеро. Она оставляла у нее Реймонда, если у меня не получалось его взять. Но Глори ходила к этой женщине и одна, поделиться своими проблемами. Может быть, вам стоит с ней поговорить?
— Уф, я не уверен. Вы хотите сказать, что эта женщина может что-то знать о Глори? Или просто чтобы ее утешить?
— Вдруг она чем-нибудь поможет.
— Чем она может помочь.
И вдруг его осенило.
— Она что, ясновидящая?
— Ну да. Медиум. Глори доверяла миссис Отеро. Она говорила, что эта женщина общается с ангелами, и Глори верила в это. Она звонила мне несколько раз, повторяла, что хочет поговорить со мной. Вот я и подумала, может, вы съездите вместе со мной, — смущенно проговорила Грасиэла.
— Даже не знаю. Понимаете, я не верю в подобные вещи. Не знаю, о чем я стану говорить с ней.
Грасиэла ничего не сказала, но так посмотрела на Маккалеба, что он почувствовал ее неодобрение.
— Грасиэла, я видел на своем веку слишком много страшных вещей, чтобы верить во что-то подобное. Как где-то там наверху могут обитать ангелы и спокойно смотреть, как люди здесь, внизу, вытворяют такое!
Грасиэла по-прежнему сохраняла молчание, и Терри чувствовал ее осуждение.
— Хорошо, я подумаю и дам вам знать, — сказал он.
— Прекрасно.
— Не расстраивайтесь, прошу вас.
— Вы простите меня. Я вовлекла вас в это дело, даже не спрашивая согласия. Не знаю, что на меня нашло. Просто я подумала, что вы…
— Грасиэла, что вы говорите. Теперь это дело настолько же мое, насколько и ваше. Понимаете? Только не надо отчаиваться. Как я уже сказал, есть несколько существенных фактов, которые я должен проверить. И Уинстон вовсе не собирается умывать руки. Подождите несколько дней. Если я зайду в тупик, тогда мы с вами поедем к миссис Отеро. Договорились?
Она кивнула, но Терри видел, что она разочарована.
— Господи, она была такой хорошей, — после некоторого молчания произнесла Грасиэла. — Рождение ребенка полностью изменило ее жизнь. Глори взяла себя в руки, переехала ко мне и наконец поняла, что в жизни важно, а что нет. По утрам у нее были занятия в колледже при Калифорнийском университете. Вот почему она пошла на вечернюю работу. Глори была умница и собиралась продолжать карьеру — стать репортером.
Теперь молчал Маккалеб. Он знал, что Грасиэле нужно было выговориться.
— Из Глори получился бы отличный репортер. Я в этом уверена. Ее волновали судьбы других людей. В чем только не участвовала как доброволец. После уличных беспорядков в Саус-Сентрал[4] помогала приводить улицы в порядок. А когда случилось землетрясение, она помчалась в больницу, в приемное отделение, только для того, чтобы утешать пострадавших, повторяя, что все будет хорошо. Она подписала документы на донорство органов. И сдавала кровь — какая бы больница ни обращалась с такой просьбой, Глори откликалась. У нее была редкая группа крови. И сама она была редкий человек. Иногда мне ужасно хочется, чтобы мы поменялись местами и в тот магазин вошла бы я.
Терри невольно обнял девушку за плечи, утешая ее.
— Ну, ну, будет, — сказал Терри. — Ты же помогаешь стольким людям в больнице. И потом, Реймонд! Никто, кроме тебя, не заменит ему мать. Ты должна запретить себе думать о таких вещах. И вообще, то, что произошло с твоей сестрой, не должно происходить ни с кем.
— Но я точно знаю, что с настоящей мамой Реймонду было бы лучше.
Маккалеб просто не знал, что ей сказать. Он с нежностью погладил ее по плечам, по шее. Терри чувствовал, что девушка на грани рыданий, но был только один путь, чтобы она утешилась.
Они уже почти подошли к катеру. Реймонд ждал их у ворот, всегда немного приоткрытых, так как проржавела пружина и ворота плотно не захлопывались.
— Нам пора, — сказала Грасиэла и поймала шустрого мальчика. — Уже поздно, а тебе завтра в школу.
— А как же удочка? — запротестовал малыш.
