— Можно уже поглядеть? — нерешительно двинулся мужчина к низкой кровати.
Марушка приоткрыла глаза и потерла зудящие покрасневшие веки. Хотела сглотнуть, но резь в горле усиливалась. Лицо седоволосого мужчины замаячило перед глазами. «Бороденка, как у козла бабы Мотри» — промелькнула мысль, и девочка смутилась, радуясь, что не выпалила этого вслух.
Знахарь перед кроватью больной преобразился — движения стали ловкими и справными. Сначала он потрогал лоб девочки. Заставил ее повернуться на тусклый свет лучины и открыть рот. Покачал головой, поцокал языком. Лис устроился рядом, ревностно наблюдая за действиями лекаря.
— Ну? Что, плохо все? — встревоженно подхватился он на ноги, когда знахарь пошел к сундуку, где разложил просыхать мешочки с травами.
Травник удивленно повернулся к рыжему:
— Трясовица у нее, — пояснил, дернув плечом, — знобиха обычная. Могли б и до утра потерпеть.
Лис беспомощно повернулся к Марушке за объяснениями. Та приподнялась на локтях.
— Это такая простая болезнь, — прошептала она себе под нос огорошено. — Как же так?
— Промокла под дождем, под ветром продуло, — кивнул травник, расслышав вопрос, но, не уловив интонации. Он возился с мешочками, пересыпая щепотки травы в крынку. — Попьешь пару деньков малинку, липовый чай…
— Я знаю, — Марушка резко села на кровати, свесив ноги, хотя голова кружилась, — что от знобихи надо принимать. Но разве это она? Мне так плохо! — как на духу выпалила девочка и осеклась, заметив тревожный Лисов взгляд.
— Всем плохо, если холодница нападет, — знахарь не стал спорить, только попросил тихо Роланда принести горячей воды. — Но не смертельно.
— Слушай, дед, — Лис подскочил к травнику, когда Роланд захлопнул за собой дверь. — Это перед тобой не девка с улицы какая-нибудь, а знахарка вообще-то. Она людей от смерти спасала — раны штопала, и зелья умеет готовить лучше других — сам видел.
Травник хохотнул по-доброму, разглядывая девочку. Неодобрительно качнул головой, заметив, что она стоит босыми ногами на полу.
— Знахарка, знахарка, — решил он не спорить. — Чего ж простую болячку не узнала?
— В смысле, простую? — удивился Лис, оборачиваясь к Марушке.
Девочка поежилась под его взглядом:
— У меня никогда знобихи не было, даже если по дождю в лесу бродила. Пока с Федорой жила, не болела вообще, — пожала она плечами. — Если б кто другой слёг — поняла бы сразу. Никогда не думала, что это так плохо, — пожаловалась Марушка, потирая виски, — голова трещит и никак не согреться.
Лис присел на кровать рядом с ней. Знахарь растер в пальцах травы и, когда с крынкой горячей воды вернулся Роланд, запарил обещанный настой.
— Как станет цвета яхонта, — наказал травник, — по три глотка пусть пьет почаще, от теперь и до самого вечера. Полегчает быстро, а за седмицу пройдет без следа, — заверил он, собирая оставшиеся травы в мешочки и рассовывая их по карманам. — Укутать ее потеплей, из кровати не выпускать.
— И всё? — набычился Лис. — Одна бодяга с горстью травы какой-то — это и есть лечение?
Травник порывисто пожал плечами:
— Можно еще куриную голову под подушку покласть, — и, встретив недоуменные взгляды, поправился: — Лучше, конечно, целую курицу.
— Она же не будет сидеть смирно, — удивилась Марушка, — сбежит.
— Так шею ей свернуть, делов-то, — нетерпеливо потоптался лекарь на пороге и дернул скрипучую дверь.
Как только дверь за ним закрылась, Марушка повернулась к Лису и Роланду:
— Не надо курицы, — взмолилась она, — мне уже лучше, честно…
Прошло несколько часов, с того момента, как ушел травник. Дождь перестал барабанить по крыше и окну, и на ветках вишни за окном неуверенно запел соловей. Марушка заняла единственную кровать. Закутанная одеялами под самую шею, напоминала большую гусеницу в коконе. Сиплое с присвистыванием ее дыхание раздавалось по всей комнатушке. Роланд спал, укрытый своей курткой на полу под самой дверью. Лис разместился у кровати. Разбудила его Марушка, свесив руку вниз и наощупь потормошив друга за плечо.
— Спишь? — спросила она.
Лис поерзал на бугристых досках, побурчал и, наконец, разлепил веки, невидяще глядя на девочку.
— Отвар подать? — нарочито бодро выдал он, подавляя зевоту.
Марушка качнула головой:
— Ты знаешь сказки? — неловко повернувшись, неожиданно спросила она.
— Ну, — Лис почесал макушку, потягиваясь, — ту, которую ты рассказывала.
— Ее сама уже назубок выучила, — засопела Марушка, незаметно высовывая из крепкого кокона одеяла ногу. — Придумай.
— Что я тебе, прибауточником нанимался? — Лис поднялся и потер глаза. Выглянул в окно — развиднелось, на лазурном небе догорали звезды, до рассвета оставалось совсем чуть. — Поспала хоть?
— Да, — соврала Марушка, не моргнув.
Рыжий вздохнул, подал ей крынку с отваром и сел на кровати, в ногах девочки. Марушка выпила положенные три глотка и поморщилась.
— Горький, — пожаловалась она, облизывая губы, — сверчковой травы в нем много.
Лис принял крынку из рук подруги, покрутил и поднес к самому носу. Принюхавшись, скривился, но говорить надуманную гадость не стал — еще перебьет ей все настроение, откажется пить, как потом лечить ее? Справная молодая знахарка, когда дело касалось других, в собственной болезни превратилась в обычную растрепанную девчонку.
— Значит, слушай. Сказка, — прокашлявшись, церемонно объявил Лис и с удовольствием заметил, как озорно блеснули глаза девочки. — Жил-был… вор.
— Вор? — удивилась Марушка.
— Да, вор, — кивнул Лис и раздраженно добавил: — Что-то не нравится? Я могу не рассказывать дальше.
Марушка замотала головой:
— Нет, просто… разве о плохих людях слагают былины?
— Ты сказку хочешь или глупые вопросы задавать? Слагают, еще как. Потому что хорошие люди — скучные, — безапелляционно заверил рыжий. — А этот вор был особенный.
— Тогда почему он стал воровать? Это же нечестно! — не отступала девочка.
Лис обреченно закатил глаза и вздохнул:
— Потому что был сиротой и очень хотел есть.
— Он ведь мог… — попыталась возразить Марушка, но рыжий быстро закрыл ей ладонью рот:
— В общем, жил и горя не знал. А потом пошел в дремучий лес. Там в ветхой хижине жила страшная ведьма, у которой… — замялся он, — в сундуке хранилось сокровище.
— Он хотел украсть у ведьмы ее золото? — ахнула Марушка, освобождаясь от ладони, мешавшей говорить.
— Да, — Лис кивнул, — хотел украсть золото. Пришел, значит… А на поляне вместо хижины высокий терем, как у самого князя. И дверь в нем тяжелая, как каменная глыба, на семь замков заперта. Под самой крышей окно. И заметил вор в окне царевну, красоты неземной. Волосы у нее золотом блестели, а глаза как два бездонных колодца, — он хмыкнул, заметив, что увлекся.
Марушка сонно провела рукой по спутанным волосам и потерла пальцами опухшие из-за жара веки.
— Открыл, он, значит, дверь…
— Все семь замков разом? — недоверчиво переспросила девочка.
— Угу, — Лис кивнул. — Он же вор, что ему какие-то замки? У меня… — кашлянул, — у него отпирки всегда есть. Открыл он дверь, бесстрашно победил чудище…
— Какое еще чудище? — поджала губы Марушка. — Откуда оно там взялось?
— Страшное, огнем пышущее, — заверил рыжий. — Царевну сторожило, если ведьме на шабаш упетлять было
