Печаль возвращается… Как мне не хватает матушки, мне нужно её сегодня увидеть перед отъездом и проститься с ней, обязательно».
Я хотела писать дальше, но пришли нянечки, и отложила дневник в сторону, Рози опаздывала.
– Рози не пришла, миледи, – сказала Марго, нянечки выстроились передо мной в линию, а я так же сидела за столом.
– Дождёмся её, она должна скоро подойти, – не успела договорить, как вошла Рози.
– Извините за опоздание, миледи, – сказал она, кланяясь.
– Подойди ко всем, – попросила, встав из-за стола.
– У вас уставший взгляд, миледи, – сказала Бриджит.
– Да… Завтра ещё вставать рано, – ответила ей.
Рози встала в ряд с нянечками. Я подошла к шкатулке и повернулась к ним.
– Дорогие мои, вы были со мной и разделяли все мои взгляды, были послушны и делали всё, о чём вас просила. Вы мои любимые нянечки. Я скоро стану женой герцога Романского, и, возможно, с вами не будем так часто видеться, как сейчас. В знак любви к вам хочу на память подарить то, что всегда будет напоминать обо мне, – открыла шкатулку и каждой по очереди раздала украшения.
– Какая прелесть! – сказала Бриджит.
– Спасибо, миледи, – сказала Рози.
– Спасибо, – сказала Марго.
– Вы самая лучшая, госпожа! – сказала Софи, улыбаясь во весь рот.
– Я буду очень рада, если вы будете хранить или носить эти украшения. Как вам будет угодно, – ответила им, очень довольным. Улыбаясь, мы обнялись, и у нас получилась большая куча «обнимашек». Все друг за другом, было очень мило.
– Я рада, что вам очень понравилось, – сказала я, – надо теперь собирать вещи.
– Хорошо, миледи, – хором согласились нянечки и разошлись по комнате, начиная упаковывать одежду.
– Рози, принеси мне что-нибудь вкусненькое, – спросила, переглядываясь.
– Да, миледи», – сказала Рози, покидая комнату.
– Миледи, вам нельзя на ночь кушать, надо блюсти фигуру! – сказала Марго.
Меня такое замечание немного смутило.
– Марго, я же могу один раз позволить себе расслабиться и поднять настроение? Сегодня и только сегодня, – ответила ей.
– Да, миледи, как скажете. Вам понадобятся силы на завтра, – сказала Марго, складывая в сундук платье лилового цвета.
– Да, а теперь, Бриджит и Софи, помогите мне снять платье, – попросила нянечек. Они развязали корсет, вытягивая шнуровку из-под ткани, я подняла руки вверх, они стянули платье, потом подол, затем я сняла нижнее платье, которое было за основным. Софи подала ночную белую длинную сорочку, одевая вместе с Бриджит через вверх, и застёгивала пуговицы возле шеи.
– Пойду, попрощаюсь с матушкой, а вы пока занимайтесь сборами, – распорядилась.
– Хорошо, миледи, – ответили они опять хором.
Я направлялась в соседнюю комнату, к матери, взяв с комода подсвечник. Матушка лежала в постели и уже спала. Присела рядом на кровать, поставив свечу на пол.
– Матушка, завтра я уезжаю. Я выхожу замуж за человека, которого люблю. Уезжаю и буду по вам скучать, – говорила, но она меня не слышала, её сон был крепок, и не хотелось её будить, не хотелось тревожить. Её демоны, когда она была во здравии, часто приходили к ней, и с каждым разом уже не отличала реальность от своих фантазий. Поцеловала её в лоб, она шевельнулась, я встала с кровати, взяла свечу и направилась к выходу.
– Эмма… – услышала голос матери.
– Да, матушка, – обернувшись к ней, я посмотрела на неё.
– Я вижу чёрное пятно.
– Матушка, вам нехорошо?
– За тобой, Эмма, за тобой.
– Здесь никого нет, – сказала я, обернувшись.
– Чёрное пятно, – говорила матушка и уже не смотрела на меня.
Мне стало дурно. Было больно слушать и видеть, как болезнь мучает матушку, поэтому и пришла ночью, когда матушка уже спала. Тяжелее с каждым разом было видеть её в таком состоянии, порой не сдерживала слёз, хоть я и обещала себе, что она не увидит, как я плачу.
– Матушка, я завтра уезжаю, выхожу замуж.
– Чёрное пятно! – сказала матушка так громко, что я испугалась, тут вошёл отец.
– Эмма, зачем ты разбудила свою мать! – обратился ко мне и подошёл к ней.
– Я хотела с ней попрощаться.
– Принеси отвар, он у кухарки, я пока побуду здесь.
– Хорошо, – сказала я и спустилась по лестнице в трапезный зал. Рози была здесь вместе с кухаркой.
– Мне нужен отвар для матери, – сказала кухарке.
– Сию минуту, миледи, подождите, – ответила она и вышла в подсобку.
– Всё получилось? – спросила я Рози шёпотом.
– Да, миледи, – ответила Рози.
– Приходи после полуночи ко мне, – сказала я ей.
– Вот миледи, возьмите, – вернулась кухарка, передав чашу с отваром.
– Доброй ночи, – попрощалась я.
– Доброй ночи, миледи, – обратились они вдвоём.
Поднялась наверх и зашла в комнату матушки с чашей и передала отцу. Он сидел на кровати рядом с матерью.
– Ступай, Эмма, – сказал отец.
– А можно… – не успела договорить, как отец прервал.
– Иди, ложись спать, – сказал повышенным тоном.
Мне это не понравилось, я надула щёки и ушла.
«Даже, поговорить уже нельзя!» – рассуждала сама с собой.
И так расстроилась, что горечь подступила к горлу, и не смогла сдержать слёз. Вначале шептала, выйдя из комнаты, в углу, но потом быстро прошла на балкон, что находился в конце коридора. Не желала, чтобы меня кто-то видел, хотела побыть одна:
«Мамочка! Мамочка, как же я буду без тебя! Как же я буду без тебя в этой жизни! Господи, как же я буду жить без человека, которого любила, буду жить вдали, совсем в другой стране. А вы меня даже совсем не поняли, что выхожу замуж! Вы совсем больны! Вы не можете даже порадоваться за меня! Всем сердцем трепетно отношусь к вам, но любовь к матери… Я теперь не смогу навещать вас по ночам, как сегодня. Как же я смогу почувствовать ваш запах, обнять вашу грудь и почувствовать ваш летний аромат лесных ягод, прямо как в детстве. Простите меня, умоляю! Простите, что уезжаю! Маменька, ну как же так?! Простите, что забыла о вас и увлеклась так сильно Франческо! Простите, что не навещала вас долгие годы! Простите меня за то, что я самая плохая дочка и не заслуживаю вашей любви! Простите за то, что не выполнила вашу просьбу касательно обряда, простите, что бросила знахарку, которая пыталась меня убить. Как же я вас смогу оставить?! Совсем одну, совсем одну!!!»
И только тогда, когда мне действительно пришлось уезжать, осознала вполне, как взрослая женщина, что не увижу матушку первые полгода. Она всегда ведь рядом была, в соседней комнате, а сейчас уже рядом никогда не будет. Возможно, теперь смогу навестить матушку, будучи замужней, и показать своих внуков с разрешения мужа и отца.
«Мамочка, мамочка, мамочка…» – повторяла шёпотом и ревела. Ревела как дитя. Как дочь, которая не может помочь совершенно ничем, и даже боится приходить днями в комнату матери.
Ну что
