— Все в прошлом, Реймонд. Кто там что говорил, я уже не помню, но повторения не хочу.
Мне показалось, что он не поверил. Посмотрел подозрительно, сжал и разжал кулак, но допытываться не стал. Только бросил глухо:
— Хорошо, подбрось меня до "Континеталя".
* * *Гудвин вломился в мой кабинет без стука.
— А если я занята?
— Брось, Донн, чем ты можешь заниматься, если никаких новых дел, где требуется ментальное обследование жертвы, на нас, слава всем богам, не свалилось, а по старым, будь они неладны, нет никаких подвижек? К тому же обе руки у меня заняты, а стучать в дверь ногой я нахожу невежливым.
И он поставил на стол два стакана с мутно-коричневой жижей, которую в нашей столовой выдавали за кофе.
— Подольститься решил?
— А то. У меня еще крекеры есть и сыр, сейчас принесу.
— Не надо, — остановила я его. — Я не голодна. Лучше рассказывай, с чем пришел. Я сегодня добрая, могу и не отказать.
Напарник оживился.
— Тут такое дело, — поведал он мне, отпив глоток притворявшейся кофе дряни, — вроде бы и не твой случай, но взглянуть не помешает. Мужика взяли прямо над трупом с орудием убийства, раскрыли по горячим следам, тебя не привлекали, но сдается мне, что-то здесь нечисто.
Я заинтересовалась.
— А если подробнее?
— Можно и подробнее. Слушай.
Майкрофта Фингела арестовали вчера. В Управление поступил вызов из "Бриллиантового дождя", ночного заведения средней руки. Два посетителя повздорили, завязалась драка, и один драчун убил другого. Прибывшие по вызову полицейские ожидали увидеть разгромленный зал, перепуганных девиц, рвущихся из клуба посетителей, заламывающего руки и вслух подсчитывающего убытки причитающего управляющего. Ничего этого не было. В зале царила полутьма. На сцене извивалась красноволосая девица в длинном блестящем платье, обтягивающем ее пышные формы так, будто вот-вот треснет по швам, нашептывала в микрофон пухлыми алыми губами незамысловатую песенку о любви. Официанты споро сновали между столиками, разносили заказы. Посетители пили, ели, внимали хрипловатому шепоту певички. Управляющий присутствовал, но биться в истерике не спешил. Выглядел несколько взволнованным — и все.
— Прошу вас, сюда, — захлопотал он и открыл дверь в небольшой коридор, устеленный коврами. — У нас здесь частные кабинеты.
Стало понятно всеобщее спокойствие — убийство произошло вдали от посторонних глаз, за грохотом музыки никто в зале не услышал шума и криков. "Кабинет" оказался небольшой комнатой, которую почти полностью занимала огромная кровать. На алом покрывале выделялись мокрые пятна. Гудвин притронулся к одному из них, и его пальцы окрасились красным. Кровь. Впрочем, ошибиться не давал и запах, тяжелый, густой, противно-сладковатый, от которого тошнота подкатывала к горлу.
— Где?
Управляющий сглотнул и указал на неприметную дверцу. На светлом полу крохотной ванной комнаты лежала обнаженная блондинка, вся исполосованная ранами. От ее тела в комнату тянулся кровавый след.
— И кто ее?
Управляющий отвел взгляд от трупа и глухо ответил:
— Клиент. Мои парни его заперли в соседней комнате. Услышали вопли, выломали дверь, ну и…
— Я так понимаю, услышали не сразу? — ядовито спросил Гудвин, разглядывая изувеченное тело.
Управляющий смутился.
— Мало ли, отчего девки орут. Некоторые посетители любят, когда кричат. Но Ванда завывала не переставая, вот ребята и решили вмешаться. Ворвались — а тут такое. И этот псих с ножом. Хорошо, не растерялись, скрутили его.
Гудвин поморщился.
— Ладно, показывайте, где ваш ненормальный.
Майкрофт Фингел сидел, свесив окровавленные руки между колен и уставившись в стену остекленевшим взглядом. Кажется, он даже не понял, что происходит, когда не его запястьях защелкнулись наручники…
— И что тебе не нравится? — спросила я, выслушав напарника. — Вроде бы все понятно. Как-то многовато сумасшедших на один наш город, конечно, но этот Фингел больше никого не убьет.
Джон встал, прошелся по кабинету, запустил пятерню себе в волосы и взлохматил их.
— У меня ничего нет, — признался он. — Ничего, кроме внутреннего чутья, которое вопит, что дело нечисто.
Внутреннему чутью коллег я, как бы это странно ни прозвучало, доверяла. Во всяком случае, сотрудников Управления с большим опытом работы интуиция обманывала редко. Если Джон чует подвох, значит, он заметил что-то неладное, только сам не осознал, что именно.
— Хорошо, — согласилась я со вздохом. — Осмотрю твою Ванду, но не обещаю что-либо обнаружить. Скорее всего, получим стандартный набор: страх и боль. Раз Фингел — случайный клиент, то никаких чувств к нему она не испытывала, зацепиться мне будет не за что.
Гудвин одним глотком допил остывшую бурую жижу, а потом опустошил и второй стакан, к которому я не притронулась.
— Понимаешь, Донн, я хочу, чтобы ты проверила не труп, а подозреваемого.
— Но это незаконно, — возмутилась я. — К живым применять ментальное воздействие запрещено.
— Фингел даст согласие, — заверил напарник. — Письменное. Даже просьбу изложит в трех экземплярах.
— А потом его просьбу отклонят, — пробурчала я. — И меня вышибут вон за нарушение устава.
Джон подхалимски заглянул мне в глаза.
— Никто не узнает. Пожалуйста, Николь, прошу тебя.
Ну вот, всегда так. Как только от меня что-то надо — напарник сразу вспоминает мое имя.
— Мы ничего не станем заносить в протокол, — продолжал упрашивать он. — Вообще никому не скажем. Главное, чтобы я узнал правду и понял, в каком направлении рыть.
— Но ты ведь понимаешь, что подозреваемый постарается обмануть меня, если виновен? — не сдавалась я.
Гудвин только рассмеялся.
— Можно подумать, у него получится. Ну же, Донн, я верю в тебя.
* * *Майкрофт Фингел вошел в допросную ссутулившись и рухнул на стул, словно у него не осталось сил. Выглядел он будто после долгой болезни: кожа сероватая, под покрасневшими глазами набрякшие мешки, на лбу и висках выступили крупные капли пота, тусклые каштановые волосы свалялись в колтуны.
— Это офицер Донн, — представил меня Гудвин. — Менталист. Она попробует помочь.
Фингел поднял на меня обреченный взгляд и забубнил:
— Не помню, ничего не помню, совсем ничего…
Потом замолк и принялся раскачиваться на стуле. Я бросила взгляд на напарника: сейчас подозреваемый выглядел настоящим безумцем. Кто угодно поверил бы в его виновность, и даже я усомнилась в необходимости сканирования. Но Гудвин решительно кивнул, мол, приступай.
— Пожалуйста, закройте глаза, мистер Фингел, и постарайтесь ни о чем не думать.
Лоб у подозреваемого оказался горячим, похоже, ему требовался доктор. Ладно, не мое это дело, пусть Гудвин после допроса займется. Моя задача — узнать как можно больше о той ночи, когда убили Ванду.
Вспышка.
— Эй, приятель, угощайся.
Странный незнакомый вкус, внезапно охватившее веселье, легкость во всем теле. Хочется парить, кажется, встань на цыпочки, распахни руки — и взлетишь.
— Ну как?
Вместо ответа изо рта вырывается глупое хихиканье.
— Он готов, — хриплый голос, обладателя которого никак не получается вспомнить — да и надо ли?
Вспышка. Еще вспышка. И белая пустота.
Я отняла ладонь ото лба Фингела, одним махом осушила заботливо протянутый напарником стакан с водой, потрясла головой и произнесла безжизненным голосом:
— Пусть его уводят. Джон,
