Дерзкая гарпия была с этим согласна. Лукаво улыбалась, тёрлась щекой о его плечо, покрывала поцелуями кожу, а глаза у самой тоже были на мокром месте.
Безграничная нежность сменялась дикой, неистовой страстью, жадной одержимостью, безумием.
Во время их безумного утоления голода душ мир терял реальность вместе с границами, кувыркался с ног на голову. Ни гарпия, ни демон не понимали, где заканчивался он и где начиналась она. Как так получалось — проваливаться друг в друга, меняться телами, мыслями, душами… Это было непохоже ни на что в мире и вместе с тем это и был единственный и реальный мир, который жил лишь силой их любви, силой нежности, пульсировал в едином ритме с двумя безумцами.
Но всё когда-то заканчивается, сменяется новым, таково уж мироустройство и даже двум влюблённым не дано его изменить.
Оба понимали, что настало время выйти в большой мир, а начать следовало с того, чтобы спуститься по деревянной лестнице на кухню Берга. Туда, где хозяин-невидимка гремел посудой.
С невиданной для медведя деликатностью он ни разу не потревожил их за эти дни, только регулярно оставлял подносы с едой под дверью.
— Одеваемся, малыш? — спросил демон, целуя гарпию в висок.
— Линкофоны внизу, — ответила она, кивая. — Хорошо бы узнать, что за координаты продиктовали, умирая, Рум и Делайла. Как-то не до того было раньше, не проверила.
— Ты не запаришься? — заботливо спросил демон, глядя, как гарпия натягивает кожаные брюки и помогая застегнуть хитрые застёжки на куртке. Заодно лишний раз погладил её серые крылья. — Здесь довольно жарко, а ты сама у меня такая тёплая…
Склонившись, нежно поцеловал выпирающую ключицу.
— И вовсе я не тёплая! — тут же, смеясь, запротестовала Пандора. — Я северная гарпия!
— Без обид, малыш, — демон с нежностью привлёк её к себе и поцеловал в лоб. — Но твоя попа такая горячая, что на ней может спать стайка саламандр.
Пандора прыснула и решительно отстранилась.
— Ну уж нет, Харлей, — мягко возразила она. — Мы оба знаем, чем закончится, если мы продолжим.
Демон вздохнул. Пандора была права. Любовь, дарящая силы и стирающая, как волшебным ластиком, голод, это, конечно, хорошо и замечательно, но они потеряли слишком много времени. Рано или поздно тот, кто дёргает их за ниточки, как марионеток, доберётся сюда… И, что-то подсказывало демону, против него не выстоять даже охранной службе Грозового Перевала.
Гризли ждал их за столом. Правда, несмотря на дразнящие ароматы съестного, стол был пуст, а над ним развернулась голографическая карта со сложной схемой над ней.
Не здороваясь и не поворачивая головы, медведь пробасил:
— Странное место. Самая южная точка Апостериории. Даже южнее Кемета. Вот они, здесь. Ваши координаты.
— Берг! — воскликнула Пандора.
— Мог бы и дождаться нас, — проворчал демон.
Медведь поднял голову.
— Да вы, ребята, созданы друг для друга. Даже психуете одинаково.
— Извини, — сдержанно сказал Харлей. — Спасибо, кстати, что отвез череп к Разлому.
Гризли пожал широкими плечами.
— Чтобы я отказал себе в удовольствии посмотреть на Велиара, которого уделал мальчишка? Без обид, брат…
Да какие уж тут обиды…
Спустя пару часов Пандора с Харлеем были готовы к вылету. Медведь ворчал, пытался отговорить их от безумия, но был, впрочем, не слишком убедителен. Ясно было, что их не оставят в покое. А играть в прятки надоело обоим. Что в зеркальных, что в фиолетовых глазах застыла решимость. Готовность поставить точку.
Чего бы им это не стоило.
Напоследок Харлей связался с Артуром.
Хотел позвонить Эраму, но передумал в последний момент. Брат, пожалуй, единственный, кто способен отговорить его. А Харлей не хотел, чтобы его отговорили.
Разговор с сыщиком добавил уверенности, парадоксально выбив последнюю опору из-под ног.
Потому что это был не Артур. Не совсем он. Кто-то… Глядя в отстранённое лицо сыщика у Харлея создавалось ощущение, что говорит за него кто-то другой.
Глядя невидящим взглядом прямо перед собой, Артур Ксавье сказал, что Харлею и Пандоре следует немедленно прибыть… Было ли совпадением то, что следом он назвал те же самые координаты, которые до этого сообщили перед смертью Рум и Делайла? А затем отключил связь.
— Чую, наше приключение подходит к концу, — прошептал Харлей, сжимая линкофон побелевшими пальцами.
— Они же не убьют его, правда? — побелевшими губами прошептала Пандора, сама не очень-то понимая, кто это — они…
— Не знаю, — покачал головой демон. — Но я рад, что не связался с Эрамом. Спасибо за всё, Берг. Сам видишь, наше нахождение здесь опасно для тебя.
Медведь отмахнулся и вышел за ними во двор. Напомнив, что демону — что дай, что выкини, с гордостью сообщил, что выхлопотал для них на этот раз ароплан. Показал отсеки с припасами, оружием, снаряжением. Сдержанно попрощался с Харлеем и сгрёб в медвежьи объятия Пандору.
— Знаете, что, ребята? — сказал он, когда оба забрались внутрь, прежде, чем закрылся люк. — Постарайтесь выжить.
— Мы постараемся, — ответил за обоих Харлей и заскользил пальцами по панели.
Гризли смотрел вверх, задрав голову, пока ароплан не превратился в крошечную точку на небе, а затем и вовсе не исчез.
Берг почесал затылок и тяжело вздохнул.
— Да, серьёзно вас пригласили, ребята, — сокрушённо пробасил он дрогнувшим голосом, впервые за всё это время позволяя себе эмоции. Глаза его блестели. Должно быть, виной тому был солнечный свет. — От таких приглашений не отказываются.
Глава 37
Полёт длился целую неделю.
Яркую, бурную, наполненную счастьем… Несмотря на то, что впереди ждала неизвестность. И, скорее всего, конец.
— Прости, малыш, — сказал демон однажды ночью, когда они сидели у костра на берегу реки и смотрели, как по чёрной поверхности воды ползут языки пламени. — Если бы не я… Ты не вляпалась бы во всё это. А теперь уже поздно.
— Поздно о чём-то жалеть, — возразила Пандора. — Тем более, что жалеть мне не о чем. Если бы не ты, я не узнала бы, что такое счастье. Что такое любовь. Ради такого не жалко умереть.
— Малыш…
— Нет, правда, — с тихим смехом гарпия прильнула к плечу демона. — Если честно, я теперь и в смерть не верю.
— А во что веришь?
— В нас.
— А ещё?
Гарпия задумалась.
Чернильное звёздное небо рассекла падающая звезда. Пандора проводила её полёт зачарованным взглядом и серьёзно посмотрела в глаза Харлея.
— Верю, что лучше вспыхнуть и сгореть в одночасье, как метеор, чем тлеть тысячу лет лучиной.
Они много говорили. Обо всём на свете. Стремились узнать друг друга лучше, ещё лучше, ещё ближе.
