Глаза сами собой закрылись, и я представила другого на месте Экхара. И в тот момент где-то в душе такая огненная волна поднялась. Я даже сама не поняла, как начала отвечать, как сама же и набросилась на него, вспоминая ту ночь, нашу единственную ночь с Инаром, прокручивая ее в голове снова и снова. Его объятия, его шепот, огненные поцелуи, не обжигающие, а ласкающие и теплые, его большие руки без перчаток, загрубевшие шершавые ладони от частых тренировок с мечом, сила, эмоции, страсть и нежность, любовь на грани одержимости, ветер, дракон, его и мой стон.
Мне казалось, что я сейчас там, в той старой пещере с ним, что это его руки меня обнимают, что его губы кусают мочку моего уха, что это его дыхание я чувствую на своей шее, и что это он шепчет:
— Моя глупая полукровка…
— Инар… — совершенно забывшись, простонала я. А блуждающие по моей спине руки вдруг замерли. В следующее мгновение поцелуй прервался, я вернулась в суровую действительность и осознала, какую глупость совершила, когда Экхар отстранился и спросил:
— Как ты меня назвала?
И я растерялась от горького разочарования, от того, что поддалась своему глупому воображению, что настолько забылась, и чуть было не выдала свой самый страшный секрет. И не только мой. Что я могла сказать? Как ответить? «Извини, на твоем месте я представляла другого?», или «Прости, но мне так не хватает любви моего возлюбленного, что я использую тебя?».
«А знаешь, кто мой возлюбленный? Ни за что не догадаешься, а если и догадаешься, то никогда не поверишь. Ведь кто я по сравнению с блистательным и всесильным повелителем Илларии? Прости, Эйнор, но тебе достался порченный товар, давно отравленный любовью к другому».
Нет, ничего этого я так и не сказала. Знала, что Экхар ждал ответа, и не представляла, что ему сказать. Меня спасла внезапно открывшаяся дверь в главный зал из которой вышли… да уж, дверь-то спасла, но и принесла с собой новые неприятности. Потому что из зала в коридор вышли Паэль и ректор Лазариэль. И если один смотрел на нас с Экхаром, стоящих непозволительно близко друг к другу с легкой толикой осуждения и недоумения, то глаза Паэль сияли красноречивой синевой, свидетельствующей о том, что повелительница пребывала в крайней степени бешенства от увиденного.
И первое, что я сделала, полностью осознав степень своего невезения — вздрогнула и отстранилась от Экхара. Но это мало помогло. И судя по мгновенно сузившимся глазам Паэль, меня здесь собирались сейчас убивать, долго, медленно и с наслаждением.
— О, детишки, — наконец прервал образовавшуюся гробовую тишину Лазариэль. — Я помню, что вы жених и невеста, но правила приличия в общественных местах никто не отменял.
От этих слов Экхар оттаял и почтительно поклонился своей повелительнице. Я бы тоже поклонилась, если бы тело меня слушалось.
— Мы учтем, — с явным благоговением и почтением ответил женишок. — Простите.
Он искренне раскаивался в том, что Паэль нас застала, но та словно не заметила ни его, ни его слов. Так, скользнула только гневным взглядом. А затем ее взор обратился исключительно на меня, и я почему-то начала заваливаться на бок, прямо как недавно та девушка в синем плаще на руки Альта. Только я падала в объятия Экхара.
Женишок среагировал мгновенно, подхватил мое заваливающееся тело, приобнял за плечи, в общем, проявил несвойственное ему участие, пока тоже не натолкнулся на взгляд Паэль. Удивился, побледнел, сглотнул, руку убрал.
— Клементина Парс, — не проговорила, прошипела Паэль мое имя, растягивая каждое слово. — Я давно хотела с вами поговорить. Не уделите мне минутку вашего драгоценного времени?
От угрозы в каждом ее слове, в каждой интонации, я похолодела и снова бы куда-нибудь завалилась, но плечо стоящего рядом дэйва, здорово поддерживало.
— Моя дорогая сестра. У вас еще будет время. А детишкам пора идти готовиться. Завтра им предстоит сложный день, — вовремя вступился за меня Лазариэль. — Ты когда уезжаешь?
— Жду тебя в кабинете ректора. Сегодня. В семь. И не опаздывай, — бросив на родственника гневный взгляд, тоном, не терпящим возражений, проговорила повелительница, вскинула подбородок и гордо «проплыла» мимо нас в сторону выхода.
— Не шалите, детишки, — усмехнувшись, погрозил нам пальцем Лазариэль и отправился следом за повелительницей.
— И что это было? — спросил слишком многое понявший Экхар, когда венценосная гостья скрылась за поворотом.
— А что тебя удивляет? — нашлась с ответом я. — Она никогда меня не любила. Мы с Тей в свое время много нервов ей попортили.
— Нет, здесь дело не в старых обидах. Она на тебя так смотрела…
— Она всегда так смотрит, — фыркнула я в ответ. — А я ее боюсь. Жуткая женщина. И взгляд у нее жуткий. Эйнор, давай уйдем отсюда, пока еще кто-нибудь из этой двери к нам не вышел. Кто-нибудь похуже Паэль.
— Кто может быть хуже пребывающей в гневе повелительницы? — хмыкнул женишок.
«Кто?» — подумала я и сама же себе ответила: — «Хуже может быть только пребывающий в гневе повелитель. Особенно, если его гнев направлен на тебя».
* * *Вернувшись в нашу общую комнату, я, не глядя на девчонок, отправилась прямиком в ванную. От пережитой встречи с Паэль меня слегка лихорадило, но больше от того, что произошло с Экхаром. До чего я дожила? Бросаюсь на жениха, как голодная львица и представляю на его месте другого. Да по мне душевный лекарь давно слезы льет. Может, мне травок каких попить? От нервов? Я ж такими темпами скоро свихнусь. А все Инар виноват. Измучил меня совсем. Вот, и руки трясутся и ледяные, как я не знаю, что. И горячий душ совсем не помогает. От него только хуже делается. Может, я заболела? На душе так муторно и дышать трудно. Да и будущая встреча с Паэль радости не добавляет. И если на людях она меня чуть не убила, то что же будет наедине?
Время для ответа на этот вопрос стремительно приближалось. Когда я выползла наконец из ванны, было уже три. Касс все еще не появилась, зато ледь Лисон со своими подпевалами была тут как тут. И она отчего-то возмущалась, что ее подружек из нашей комнаты отселяют. Не успела я удивиться сему факту, как мне любезно предоставили для обдумывания другой — у нас, оказывается, будут новые соседки. Кто? Пока не известно. Это тайна, о которой даже лорд Пембертон еще ничего не знает.
Зато для Касс так лучше. Глядишь, в меньшинстве Лисон слегка поутихнет. Тариэль и Нариэль тоже будут жить отдельно вместе с Эвой и (о ужас)
