– Хорошо, рискнем. Ночью выставим часовых.
Он сам встанет на часах – но это их не спасет.
В прихожей гостей встретила полненькая женщина лет пятидесяти со старомодной прической пучком, радушно улыбнулась:
– Какая большая компания! Сколько вас, шестеро? Случайно нас нашли? Вам повезло, ребятки, все номера свободны. Идемте, я вас поселю, как раз к ужину прибыли… Детки, можете пока поиграть во дворе. Гарик, должно быть, сидит на детской площадке, он вам все покажет.
Огонек вопросительно взглянул на отца, и тот кивнул: идите.
– Только за ворота не выходить, – сказала Нелли.
Гарик и в самом деле был на площадке. Мальчишка лет десяти на вид, щуплый и растрепанный, сидел на выкрашенной в синий цвет автомобильной покрышке и грыз орехи. Огонек и Лина с неохотой покрутились на скрипучей деревянной карусели, чувствуя на себе его косые взгляды. Девочка немного поплакалась Ярику на жизнь: все-таки она скучала по маме. Тот как мог утешал ее. Затем гостиничный мальчишка достал швейцарский складной нож и принялся метать его в деревянный столбик – в опасной близости с каруселью.
Лина и Огонек переглянулись.
– Идем в дом, Ярик.
Он помог Лине спуститься, и ребята зашагали к крыльцу. Вдруг девочка ойкнула и схватилась за спину.
– Он бросил в меня камень!
Огонек подбежал к Гарику:
– Тебя что – давно не лупили?
– Тебя что, – передразнил тот неожиданно низким и сиплым голосом, – давно не лупили?
– Ты придурочный, да?
– Ты придурочный, да? – повторил тот.
– Я сейчас тебя… – начал Огонек, но девочка схватила его за локоть:
– Не надо, Ярик, ну пожалуйста. Пойдем отсюда.
Гримасничая, Гарик повторил и ее слова. Огонек и Лина медленно отступили к дому, не спуская глаз с неожиданного врага. Овчарка у ворот лениво гавкнула, погремела цепью и принялась грызть внушительных размеров кость. Если бы гостиничный мальчик снова бросил камень, Ярик бы настучал ему по голове, но тот лишь криво усмехался и с прищуром смотрел на Лину – взрослым уверенным взглядом, будто оценивал вещь в магазине.
– Он просто дурачок, – прошептала девочка, – глупый, злой дурачок.
Солнце давно исчезло за деревьями, и лес погрузился во тьму. Вкусный и сытный ужин в гостиной на первом этаже заставил ребят забыть про местного хулигана. Сразу после еды усталые дети принялись клевать носами. Нелли постелила им в комнате наверху и сама легла здесь же, в кровати у окна, привычно спрятав катану у изголовья. Матвей проверил оружие и спустился вниз, осмотреть запоры на дверях…
* * *«…Они отравили нас», – поняла Софи.
Она долго не могла понять, что с ней. Какой-то шум разбудил ее, и девушка хотела протянуть руку к перевязи с метательными ножами, что висела на спинке стула рядом, – но не смогла. Софи вдруг поняла, что уже долгое время лежит на боку и слышит в коридоре мужские голоса и шум – но не может даже поднять голову.
Они подсыпали что-то в еду!
Вечером у нее не было аппетита, и за ужином она почти не ела, поэтому сейчас сохранила способность рассуждать – но не могла найти свою тень, чтобы сбежать в Сумрак, не могла пошевелить даже пальцем.
Двое незнакомцев вошли без стука в комнату; вспыхнул яркий электрический свет. Мужчины, глухо переговариваясь, связали по рукам и ногам Айрата, лежавшего без сознания рядом с Софи. После этого девушку бесцеремонно взяли под руки и поволокли в коридор, затем вниз по лестнице, через прихожую куда-то в подвал. Она успела увидеть распростертого на полу Кота: тот лежал навзничь у двери, все его лицо было мерцающей кровавой маской. Если бы Софи могла – она бы закричала от ужаса.
– Давайте ее сюда, – позвал голос, и девушка узнала гостеприимную хозяйку с прической в стиле шестидесятых годов прошлого века. Теперь ее голос стал резким и холодным, он отдавал команды почти по-военному. – И вторую девку приготовьте.
– Мелких куда? – спросил один из мужчин. От него резко пахло давно не мытым телом и жареным луком.
– В мансарду, наверх. Пусть Шнур их уколет, да осторожно. Чтобы без синяков, дети – товар дорогой.
– Шнур осторожно не умеет. Мясник он, а не врач.
– Скажи – если напортачит, я ему такого вколю, что у него жопа в дверь проходить перестанет.
Мужчины засмеялись.
«Это не Темные, – поняла Софи. Мысли плыли будто в тумане. – Это люди, и они от нас чего-то хотят. Им нужны дети. Или не только дети?»
Попытайся уйти в Сумрак.
Она пыталась. Но для этого надо было по-настоящему проснуться и найти свою тень. За всю свою Иную жизнь, начавшуюся в «Лужниках» 1 мая 1998 года, Софи ни разу не бывала в Сумраке во сне. Вязкая дремота не отпускала ее.
– Девка ничего, – сказал второй из мужчин, рябой и низенький, – породистая сучка. Глянь, кудряшки.
Он провел горячей ладонью по шелковым трусикам Софи, сжал пальцами ее обнаженное бедро.
– Викторовна! Одолжи нам эту шаболду на полчасика. Ей уже все равно – а нам, пацанам, радость.
– Я вот тебе одолжу промеж глаз, Крот, – ответил сварливый женский голос откуда-то из-за спины, – нечего мне товар портить. Не хватало, чтобы ты СПИДом ее заразил или еще какой дрянью.
– Нет у меня СПИДа, ты что, дура?
– Откуда мне знать, есть или нет. Потом поедешь в город к своим шлюхам и там хоть обтрахайся. А бизнес мне не ломай.
Где-то рядом по-медицински звенел о стекло металл.
Софи рванулась, крича от ужаса внутри, – но осталась лежать без движения, ощущая лопатками холодный пол. Чувство полного бессилия было даже хуже страха перед тем, что с ней могли сделать эти люди.
Не теряй рассудок. Кто-нибудь придет. Кто-нибудь поможет тебе. Постарайся пошевелить рукой.
– Крот, смотри-ка, у нее глаза открыты. Как будто не спит.
В лицо снова пахнуло кислым желудочным духом, чесноком, табачным дымом.
– Может, колеса не сработали?
– Чудила. Если б они не работали – она уже намотала бы твои кишки на одно из своих перышек. Давай, переносим на стол.
Девушка почувствовала, как ее подхватили под руки, и увидела перед собой ярко освещенное помещение без окон, шкаф, полный склянок и бутылок, большой серебряный холодильник и стол с инструментами. Запахло спиртом, и мужчины жадно зашевелили ноздрями.
– Ну точно, эта коза не отрубилась, гляди, – возбужденно сказал Крот, поглаживая Софи по щеке. Заусенец на его ногте больно оцарапал ее левое веко.
Викторовна подошла ближе, всмотрелась в лицо пленницы (качнулся пучок волос), отошла снова:
– Сейчас уснет.
– Куда такая спешка, Викторовна? Дай помацать красотулю, – рука рябого продолжала гулять по полуобнаженному телу Софи.
– Я вам плачу не для того, чтобы вы тут развратничали. Утром машина от заказчика придет, у меня план на три печени, почки, селезенку… одна урожайная ночь год кормит, слышал такую
