Я подавил вздох. Еще один крупный многолюдный город. Я скучал по короткой передышке на ферме: даже несмотря на множество шумных подростков-драконов, наполнивших дом, все равно можно было выйти наружу и слушать одних только птиц, насекомых и ветер в кронах деревьев. Все это напоминало мне мой старый капитул, уединенный далеко в пустыне Мохаве, убежище от всего остального мира.
– Сколько времени? – спросила Эмбер, поворачиваясь ко мне.
– Шесть сорок пять, – ответил я и, глядя на ее слегка растерянное выражение лица, добавил: – Без четверти семь.
Она кивнула и уставилась в лобовое стекло на ресторан у края парковки.
– Мы встречаемся с ним в семь тридцать, верно?
– Да, – подтвердил я. – Хотя зная Тристана, я бы сказал, что он, вероятно, уже там. – Я связался со своим бывшим напарником сразу после прибытия в дом, хотя не знал, услышу ли его снова. После происшествия с Патриархом я бы не стал винить его, откажись он полностью иметь со мной дело. Когда я посылал сообщение, то задумался, был ли он сам в порядке. Я, возможно, победил Патриарха в битве и дестабилизировал Орден, но, по словам Эмбер, именно Тристан выстрелил и убил лидера Святого Георгия. За это он не понесет наказания; по крайней мере, это я знал. Патриарх нарушил правила поединка, что свидетельствовало о его виновности, и Тристан поступил соответствующе. Но все же это было тяжким бременем, оказаться убийцей человека, которого Орден почитал превыше остальных.
К моему удивлению, он ответил в течение минуты, настаивая на встрече один на один. Рино оказался удобным пунктом на полпути, и скромный ресторанчик с вездесущими официантами был хорошим местом, чтобы мы оба знали – один не подставит другого. Мы все еще оставались врагами на противоположных воюющих сторонах, и я не мог ослабить бдительность.
Эмбер проверила пистолет, прикрепленный к ее поясу, натянула футболку, чтобы скрыть кобуру, и посмотрела на меня.
– Готов?
Я кивнул.
– Будь начеку, – предупредил я. – Знаю, тебе известно, чему мы противостоим, но Тристан все еще является частью Ордена. Мы не можем знать, что он не предаст нас.
Мы вместе пересекли парковку и вошли в заведение. Внутри нам лучезарно улыбалась сотрудница, пока мы приближались к ней, и не замечала того, как мы сканируем помещение, выискивая врагов.
– Добрый вечер, – поприветствовала она нас, когда мы ступили на возвышение. – На двоих?
Я покачал головой.
– У нас тут назначена встреча, – сказал я ей. – Сент-Энтони?
– Ах да. Он предупредил, что вы придете. Прямо сюда, пожалуйста.
Она повела нас к угловой кабинке, жестом указывая на сиденья с вежливым пожеланием «Наслаждайтесь ужином», прежде чем уйти. Я продолжил стоять, чувствуя, как Эмбер застыла рядом со мной. Мужчина в кабинке, спокойно смотрящий вверх на нас со сложенными на столе руками, не был Тристаном.
– Здравствуй, Себастьян, – поздоровался лейтенант Мартин и указал на места перед собой. – Пожалуйста, присядь.
Я не сел. Тут же напрягся и быстро окинул комнату взглядом в поисках тех, кто может оказаться солдатами Святого Георгия. Лейтенант Мартин вздохнул.
– Расслабься, Себастьян. Я один. Кроме меня здесь никого нет, и ни одной душе в Ордене неизвестно, куда я отправился. А теперь, пожалуйста… – он снова указал на кабинку, натянуто улыбаясь мне. – Присядь. Ты и твой дракон вне опасности, по крайней мере, сегодня.
С опаской мы сделали так, как он просил, скользнули на сиденья напротив него.
– Где Тристан? – спросил я, и его лицо стало мрачным.
– Остался в казарме. Он к нам не присоединится. – Мартин замолчал, пока официантка накрывала стол и приносила заказы. Когда она ушла, он глотнул воды и продолжил унылым голосом: – Себастьян, тебе нужно знать, что после случившегося с Патриархом, Сент-Энтони был заключен под арест. Он сознался в заговоре против Патриарха, и что встречался с тобой без ведома Ордена. Оба преступления считаются изменой, что, я уверен, тебе и самому известно. Нашлись те, кто призывал к его казни за роль, которую он сыграл той ночью в помощи тебе.
У меня внутри все оборвалось. Я знал, что Тристан идет на огромный риск, помогая нам, что Святой Георгий может увидеть в нем соучастника подготовки всего случившегося. И надеялся, что его поступки упустят из виду в общем хаосе; наказание для моего бывшего напарника было последним, чего я хотел.
– К счастью, – продолжил Мартин, – или к несчастью, зависит от того, как на это посмотреть, в Ордене сейчас небольшие волнения. Со всеми этими беспорядками и путаницей никто не взялся организовывать суд. Или как минимум у них сейчас есть дела поважнее, о которых следует беспокоиться. А я не имею намерений в будущем напоминать им об этом.
– Однако, – добавил он, когда я слегка расслабился, – когда дуэль окончилась и ты исчез с теми драконами, я подозревал, что мы тебя еще увидим, Себастьян. И знал, что если ты решишь снова связаться с Орденом, то это произойдет через Сент-Энтони. Я взял на себя обязательство держать его под постоянным контролем, чтобы, когда ты объявишься, я узнал бы об этом.
– Значит, это вы вчера ответили мне, – сказал я. – Вы назначили встречу, не Тристан.
– Да, это сделал я.
– Зачем?
Мартин не дал прямого ответа. Он уставился в стол, сложив пальцы шпилем, его взгляд стал угрюмым.
– Ты вестник перемен, Себастьян, – наконец, произнес он. – К добру или ко злу, но вокруг тебя происходят события, которые никто не может предвидеть. Так повелось с тех самых пор, как только ты впервые прибыл в Академию. Даже до этого. С того дня, когда Лукас нашел тебя в лагере «Когтя» и забрал в Орден в качестве солдата. Я наблюдал за тобой все эти годы и видел, что подобное случалось время от времени. Когда бы ни происходило нечто важное, то, что может пошатнуть основы нашего мировоззрения, ты всегда оказывался в центре событий. Сейчас Патриарх мертв, Орден охвачен хаосом, и по этой причине «Коготь» становится сильнее. – Он перевел взгляд на Эмбер, тихо сидящую рядом со мной, и его челюсти сжались. – Мне следовало бы убить тебя, Себастьян, – продолжил он, отчего у меня внутри все сжалось. – За то, что ты повернулся спиной к Ордену и всему, что тот отстаивает. Ты предал своих братьев, и ты предал меня. Но что хуже всего… – Его глаза сузились. – Ты предал Лукаса, человека, спасшего тебя, человека, который привел тебя к нам и научил всему, что ты знаешь. Он сгорел бы от стыда, если бы мог сейчас тебя увидеть.
Терзающая боль не отразилась на моем лице, хотя если бы он пронзил меня ножом, я сомневаюсь, что это ранило так же сильно, как произнесенные им только слова. Я подумал о своем наставнике, вспоминая его слова, то, как он всегда подталкивал меня
