Афродита покачала головой.
– Мама, я не понимаю, зачем тебе все это? Вампиры и люди в кои-то веки живут мирно и работают сообща. У всех все хорошо, кругом тишь да гладь да Божья благодать. Это же хорошо и для людей, и для вампиров!
– Не для всех людей, – усмехнулась миссис Ла-Фонт, ее глаза лукаво заискрились.
– Ой, мама, кажется, я поняла: у тебя что-то личное?
– Долго же до тебя доходило! Полагаю, общение с вампирским отребьем плачевно сказалось на твоих мозгах. Впрочем, ты никогда не была умной. Ты красавица, с этим не поспоришь, но мой ум ты, к сожалению, не унаследовала. Все просто, милая. Даже ты поймешь, если хорошенько постараешься. Видишь ли, существует некая группа людей – прямо скажем, это меньшинство, хотя очень богатое и влиятельное меньшинство, – которая хочет продвигать во власть людей, готовых действовать в их интересах и отстаивать их идеалы. Ты спросишь: какие идеалы? Скажем так: они решительно настроены против всего, что противоречит интересам белых представителей верхушки среднего класса. Вампиры в эту категорию не входят.
– Что? – Афродита с трудом боролась с тошнотой. Ее мать даже на смертном одре продолжала плести чудовищные, злодейские планы! Наверное, в кино это было бы уморительно смешно. Но это было по-настоящему, поэтому пугало до дрожи.
– Я же ясно сказала: люди, белые, представители верхушки среднего класса. Люди, которые заработали столько денег, что возомнили себя богачами и начали финансировать политические кампании. К ним можно относиться по-разному, но нельзя не признать, что они действуют в наших интересах – в интересах богатых белых людей. Богатых по-настоящему, не нуворишей. А эти выскочки… конечно, они полезны, но чудовищно вульгарны. – Миссис Ла-Фонт пригладила выбившуюся прядь своих волос. – Короче, до того, как ты с присущей тебе бесцеремонностью меня перебила, я говорила о том, что твое участие в моей избирательной кампании будет чрезвычайно эффектным. Ты как будто бы восстанешь из мертвых, понимаешь? Осознав свои прегрешения, блудная дочь возвращается на грудь к родной матери и возвышает свой голос против чудовищ, живущих среди нас. Избирателям это понравится!
– Мама, ты запуталась в метафорах.
– Но ты прекрасно поняла, что я хочу сказать.
– Да, мама, не знаю, заметила ты или нет, но я не человек.
Но миссис Ла-Фонт лишь отмахнулась от ее слов как от назойливой мухи.
– Да какая разница? Внешне ты вылитый человек, никто не отличит. Используй свои возможности, и все сойдет.
– Сойдет?
– Да! Ты сойдешь за человека, а нам все это сойдет с рук. Что не понятно, тупица?
Афродита почувствовала, что внутри у нее все словно заледенело. Она смотрела на свою мать так, словно видела ее впервые в жизни.
«Она – чудовище».
– Ты – чудовище.
Эти слова сорвались у нее с языка, прежде чем она успела опомниться.
Миссис Ла-Фонт злобно рассмеялась.
– Какая ирония – услышать это именно от тебя!
– Это не ирония, мама. Ты – настоящее чудовище и очень скоро действительно им станешь. Мама, тебя укусил красный вампир из альтернативной реальности. В том мире, откуда он явился, укус вампира заразен. Ты умрешь в течение трех дней. Еще через три дня ты восстанешь из мертвых и станешь одной из них: чудовищем, настоящим, кровожадным монстром-каннибалом. И с этим ничего нельзя поделать.
– Лжешь! – бросила ей в лицо мать. – Ты всегда была лгуньей!
– Нет, мама, в этом ты ошибаешься, как, впрочем, и во многом другом. Я никогда не лгу. В этом моя сила и одновременно моя слабость. Так что позволь мне сказать тебе еще кое-что. Ты не только воскреснешь чудовищем, но и умрешь чудовищем. Твое слабое человеческое тело не сможет перенести превращения: оно сгорит заживо. Ты умрешь, навсегда, совсем. И знаешь что? Будь у меня возможность исцелить тебя, я бы этого не сделала. Ты этого не заслуживаешь. Без тебя мир будет лучше. Так что прощай, мама. Больше мы не увидимся.
Не чувствуя под собой ног, Афродита пошла к двери, а ее мать осыпала ее проклятиями и оскорблениями.
– Мисс Ла-Фонт! – Сестра выскочила из-за своей стойки и бросилась к ней, бросив встревоженный взгляд на закрытую дверь, из-за которой продолжал нестись поток брани. – Все в порядке?
– Нет. Теперь она знает, что умрет. Моя мать никогда не умела мужественно принимать плохие новости. Думаю, ей понадобится успокоительное.
Сестра ласково дотронулась до руки Афродиты.
– Я спросила о вас. С вами все в порядке?
Афродита часто-часто заморгала. «Я не заплачу, ни за что».
– Нет. Но я к этому привыкла. Моя мать отравляет все, к чему прикасается. Впрочем, возможно, в одном она права: я – дура. Только такая дура, как я, могла поверить, что она способна измениться.
– Это не так, – ласково сказала сестра. – Вам просто не повезло родиться дочерью неприятной женщины.
– Возможно, мы с вами обе правы. Прошу меня извинить.
Афродита бегом бросилась к лифту и нажала кнопку «вниз». Дожидаясь лифта, она открыла свою сумочку и нащупала то, что искала. Это была очень красивая вещица: тяжелая, серебряная, с изящной монограммой «А». Афродита отвернула крышечку, поднесла фляжку к губам и сделала несколько глубоких глотков, чуть поморщившись от обжигающего торфяного вкуса односолодового виски двадцатиоднолетней выдержки.
Глава двадцатая
Зои
– Эй, Дарий и его Воины уже на месте. До рассвета осталось всего пятнадцать минут. Пора ехать! – крикнул мне Старк, открывая для меня дверь внедорожника. Я выбежала из тепла и уюта Обители Ночи в колючую вьюгу и низко опустила голову, прикрыв глаза от режущего ветра. Старк обежал вокруг машины и забрался на водительское место.
– Вьюга усиливается. Дело плохо, – сказала Шони с заднего сиденья.
– Именно поэтому я позволила Старку отправиться с нами, – ответила я.
Старк насмешливо улыбнулся мне.
– Зет, между прочим, я за рулем. Это не я отправляюсь с вами, а ты едешь со мной.
Но я покачала головой, не принимая его шутливого тона.
– Мне это не нравится, Старк. Через полчаса будет светло.
– Я тебе сто раз повторял: со мной все будет в порядке. Никакое солнце не пробьется сквозь такой буран, а на крайний случай у меня есть это, – он накинул на голову капюшон и подмигнул мне. – Я не сгорю, не бойся. Слово Старка.
– Только попробуй, я тебе голову оторву, – пригрозила я. – Знай: если я увижу, что ты хоть чуточку покраснел, то немедленно уведу тебя в этот внедорожник с тонированными стеклами, брошу на заднее сиденье, завалю одеялами и увезу в школу.
– Сама поведешь машину в буран? – поинтересовался Старк. – Вот теперь мне стало по-настоящему страшно.
Шони громко фыркнула.
– Это не смешно! – взорвалась я.
– Еще как смешно, Зет, – ответила Шони. – Всем известно, что водитель из тебя, как из Неферет монахиня.
– Неправда, всем известно, что я отлично вожу, просто не умею парковаться параллельно. Да это никто не умеет! Это еще не значит, что я плохой водитель. – Я обернулась
