Написав статью, и дважды перечитав ее, замерла, глядя пустым взглядом сквозь монитор экрана. Я держала в руках бомбу, которая взорвется, как только выйдет журнал и полетят многие головы, в том числе и голова Мирослава, так как он не только плохой преподаватель, делающий грамматические ошибки, он еще и студенток соблазняет. После выхода моей статьи о профессии педагога Мирославу придется забыть, он будет внесен в черный список и в лучшем случае сможет преподавать кому-то на дому.
Первоначальный огонь возмездия поутих, чувство обиды притупилось, но не ушло. Мне оставалось всего лишь отправить статью Амалии, но я медлила.
Глядя на монитор экрана, поняла, что изведу себя мыслями, если останусь дома в одиночестве.
— Фелиция, — простонала я, набрав номер подруги. — Мне паршиво и тошно, а еще хочется напиться, составь компанию, давай встретимся в "Золотом драконе" через двадцать минут.
— Через двадцать не смогу, а вот через сорок, я буду там.
— Спасибо.
Отправив статью о Лиманском в черновик, и прихватив с собой легкую куртку, отправилась к Феликсу. До позднего вечера пятницы, статья могла подождать.
Хотелось на кого-нибудь покричать, чувствовала я себя, хуже не придумаешь. Мне срочно требовалось избавиться от негатива и клокотавшей внутри меня ярости.
"Золотой дракон", который я знала, как свои пять пальцев встретил меня улыбками обслуживающего персонала и непривычно большим количеством гостей топтавшихся в вестибюле.
— Что происходит? — спросила у портье.
— К нам высший демон из министерства пожаловал, вот любопытные и спустились из номеров в надежде на него посмотреть.
— Тоже мне нашли звезду, — оглядев толпившихся в вестибюле зевак, решила подождать Фелицию в ресторане.
— Элеонора, подождите. Феликс просил вас зайти к нему сразу же, как только вы здесь появитесь.
Делать нечего, как бы ни хотелось, а к Феликсу пришлось подняться.
Зайдя в приемную, обнаружила, что Освальд, секретарь Феликса куда-то отлучился.
— Добрый день, — стукнув пару раз в дверь и не дожидаясь разрешения, зашла в кабинет Феликса. Оказалось, что он там не один, а с тем самым демоном, на которого хотели посмотреть постояльцы "Золотого дракона". — Извините, я не знала, что вы заняты. Я к вам позже зайду.
— Элеонора, подожди, — остановил меня Феликс, а я уж было обрадовалась, что разговор с драконом у меня сегодня не состоится. — Проходи.
Я бы предпочла уйти, но пришлось зайти и присесть на краешек кресла, на которое мне указали.
— Познакомься Элла это Урмас. Он прибыл из министерства, и как раз искал встречи с тобой.
Смуглый, одетый в темный костюм, черные начищенные до блеска ботинки и белоснежную накрахмаленную рубашку, при галстуке, Урмас сидел в кресле, как король снизошедший до разговора с рабыней. Его черные длинные прямые волосы, собранные в хвост, спускались чуть ниже плеч. Широкие черные брови, длинные пушистые ресницы, орлиный нос, тонкие сжатые в одну сплошную линию губы и черные глаза, которые оценив мой внешний вид, стали взирать на меня с презрением, словно я какое-то насекомое, которое лишь на мгновение привлекло к себе внимание столь могущественного демона.
— Я пришел за вами, теперь вы будете петь, и выступать в другом месте, — равнодушно холодно заявил он мне.
— А если я не хочу? — мне удалось подавить волну вспыхнувшего внутри меня гнева.
— А вас никто не спрашивает. Вами заинтересовались, вы должны радоваться. А не вопросы задавать.
— Сейчас от радости станцую, — захотелось встать и уйти.
— Ваша ирония не уместна. — На лице демона не дрогнул ни один мускул. Пойдемте в магическую комнату, прежде чем вас сопроводить на новое место вашего проживания, я намерен послушать, как вы поете.
Высший демон из министерства, скептически относящийся к искусству в целом, решил послушать, как я пою? Это что шутка? И куда он намерен меня сопроводить? К какому новому месту проживания?
— А вы не ошиблись адресом?
— Элеонора, — одернул меня Феликс.
— Я никогда не ошибаюсь, но сейчас глядя на вас, я уже не уверен в том, что вы именно та, кто нам подходит.
— Не могу с этим не согласиться.
— Вы не из нашего круга и не воспитаны.
— Совершенно верно, — охотно согласилась я с ним. Пусть я буду кем угодно и какой угодно, лишь бы не менять привычный уклад и больше никогда не видеть столь представительного и со всех сторон положительного и никогда ни в чем не ошибающегося высшего демона. Пусть он думает что хочет, но с ним я никуда не поеду.
Перстень с перемещательным камнем по-прежнему был при мне, а значит не все потеряно, побегаю немного, а там посмотрим…
— В любом случае я намерен послушать, как вы поете.
— Не возражаю, — я даже улыбнулась. — Я ему сейчас так спою…
Спустившись в магическую комнату, я без особого старания спела первую пришедшую на ум песню, после чего взглянула на Урмаса.
— Поете вы не очень, — констатировал он.
— Это для меня не новость, поэтому пою я редко и только под настроение, а если настроения у меня нет, то пою я еще хуже, чем сегодня.
— Куда уж хуже?
— Когда слова в песне становятся похожи на карканье и тогда все кто находятся рядом, затыкают уши. — Я это сказала специально, а все потому, что меня зацепил презрительный взгляд Урмаса.
— А что с вами сегодня произошло? Вы не пели, а выли.
— Парень бросил, променял меня на другую, у меня разбито сердце, вот оно и плачет, — сказала почти правду.
— Оно не плачет, а скулит, так что слушать тошно. Нашли из-за чего переживать. К вашему сведенью вернуть можно все что угодно, было бы желание.
Безразличный тон, с которым он это говорил, задел за живое, во мне поднялось возмущение. Как может тот, который никогда не испытывал любви, не страдал из-за нее, рассуждать о ней?
— А вы можете вернуть мне веру в любовь? — я спустилась со сцены и подошла к Урмасу. — Вы можете склеить разбитое сердце и собрать по кусочкам истерзанную душу?
— Вы еще полюбите и будете счастливы, — равнодушно произнес он, и это оказалось последней каплей.
— Не говорите того, чего не знаете. Вы, равнодушный, неспособный ни на какие чувства, черствый сухарь. Вам не дано понять боль потери и горечь переживания, ваша душа тверда как камень и далека от чувств. А что если в вашем сердце появится искра пламени? Искра, которая сожжет вас изнутри, и тогда вы будете страдать, и мучиться, так же как и все мы.
В этот момент я не отдавала себе отчета в том, что делаю, потому что если бы я не находилась в таком взвинченном состоянии, я бы никогда не сделала того, на что решилась под влиянием момента.
Мне досталась сила матери, о
