— Вот сейчас и попробуешь.
— Но, тут же всего два горшочка, — я непонимающе уставилась на Софью, не понимая в чем проблема. — А папе? Ты же ведь на меня не рассчитывала. — И вот что тут скажешь?
— Давай так, — присела рядом с Софьей. — Один горшочек мы с тобой трогать не будем, и оставим его папе, а второй поделим напополам.
— Ты же останешься голодная. — Вот что за ребенок? Я же видела по ее глазам, что Софья готова в одиночку съесть все содержимое горшочка. Я такой взгляд однажды видела у собаки. Сама-то я животных у себя никогда не держала, а вот у некоторых моих одноклассников были домашние питомцы. Так вот, сидели мы с одноклассницей на кухне и ели бутерброды, а ее собака сидела на полу рядом с нами и каждый раз, когда я подносила бутерброд ко рту, она таким голодно-просящим взглядом провожала каждый откусанный мной кусок, что хотелось отдать ей сразу и все. И я бы отдала, но подруга мне строго-настрого запретила кормить собаку. А та, горестно вздыхая, взглядом говорила: "Я бы съела этот кусочек".
У Софьи сейчас взгляд был практически такой же, как у той собаки и я готова была отдать девочке все.
— У нас с тобой полный холодильник продуктов, к тому же еще и пирожки остались, так что голодная смерть в ближайшее время ни тебе, ни мне не грозит. — Поднявшись, отправилась за тарелками.
Софья старалась не торопиться, тем более что картошка была еще горячей, но все же она съела ее в рекордно короткие сроки, словно боялась, что у нее ее отнимут.
— Давай-ка. Я тебе налью чая и сделаю горячий бутерброд.
— А это как? — Оживилась девочка, отодвигая от себя пустую тарелку.
— Сейчас увидишь. Ты что больше любишь колбасу или грудинку? — распахнув холодильник, продемонстрировала и то и другое.
— Все, — заявила Софья.
— Значит, делаем два. Смотри, на кусок хлеба кладем колбаску, затем помидор, лук будешь? — девочка кивнула, — вообще ингредиенты могут быть какие угодно, на хлеб кладешь все что любишь, или то, что есть в холодильнике, только запомни, что сверху всегда должен лежать ломтик сыра.
— А можно второй бутерброд сделаю я?
— Конечно можно, — разрешила. — А еще можно намазать хлеб кетчупом и майонезом, давай для сравнения попробуем. — Протянула Софье майонез и кетчуп.
— Что дальше? — Соорудив бутерброд, Софья вопрошающе глянула на меня.
— А дальше надо поставить все это в микроволновку. Бутерброд нагреется, сыр расплавится.
— Поэтому они называются горячими, да?
— Совершенно верно.
Пока Софья гипнотизировала микроволновку, села за стол и стала доедать свою уже чуть теплую картошку.
— Готово, — Софья повернулась ко мне, услышав сигнал микроволновки.
— Доставай, сейчас будешь дегустировать.
— Пробовать, да? — Поставив тарелку с бутербродами на стол, Софья подхватила, грязную тарелку и вместо того чтобы поставить ее в раковину, открыла воду и стала ее мыть.
— Оставь, я потом помою.
— Я не привыкла оставлять за собой грязную посуду, — заявила мне она таким голосом, что стало ясно, останавливать ее и отговаривать бесполезно.
— Ира, а какой из бутербродов мой? — девочка, разглядывая бутерброды, пыталась на глаз определить какой с чем.
— Откуси вначале от одного, а затем от другого, там и разберешься, — предложила, улыбнувшись, наблюдая за меняющимся выражением лица Софии.
— Но… — начала было она.
— Ешь, это все тебе, а я чай с пирожком буду. — Ты в какую школу ходишь? — полюбопытствовала, допив чай и доев пирожок, Софья к этому времени как раз расправилась с бутербродами. Кажется, она переела, последний кусок девочка в себя уже заталкивала.
— Я на домашнем обучении.
— Это как?
— Сижу дома и занимаюсь самостоятельно. Раз в полгода сдаю экзамены.
— И как успешно? — лично я бы так не смогла.
— Да, у меня нет ни одной тройки, — похвасталась Софья.
— Это замечательно, но тебе же требуется общение со сверстниками.
— У мамы не хватало времени отводить и встречать меня со школы, поэтому она и перевела меня на домашнее обучение, — Софья в очередной раз отправилась с грязной посудой к раковине.
— Теперь моя очередь, — отстранила от воды девочку. — Не спорь, садись отдыхай.
— Да я и не устала.
— Ты мне лучше расскажи, как тебе хватает терпения самостоятельно изучать все предметы?
— Все равно делать нечего было.
— А вы с мамой гуляли, ходили вместе с ней куда-нибудь?
— Несколько раз к кому-то на день рождения, но мне там не понравилось.
— Почему? — оторвавшись от посуды, глянула на понурую голову ребенка.
— Мама там напивалась, а один раз ушла с каким-то дядей, и мне пришлось провести ночь в чужой квартире. Было страшно, за стенкой кто-то громко храпел, а еще я боялась, что мама за мной не придет, и я навсегда останусь в той квартире, с чужими, незнакомыми людьми.
— А со мной не страшно оставаться? Я ведь тоже чужая, — вскинув голову, Софья пристально на меня посмотрела.
— Ты добрая, с тобой не страшно, а еще это папина квартира.
— Точно, как я могла это забыть? — домыв последнюю тарелку, подошла к Софии. — В папиной квартире ничего плохого произойти не может, пошли в комнату, мультик какой-нибудь посмотрим. Тебе какие мультфильмы нравятся?
— Папа пришел, — встрепенувшись, Софья побежала в коридор. Мы с ней совсем чуть-чуть мультфильм не досмотрели.
— Как вы тут? — обняв дочь, Игнат посмотрел на меня.
— Мы тут замечательно. Тебя картошка в горшочке ждет, знаешь какая она вкусная. Пойдем, я приготовлю тебе теплый бутерброд, меня Ира научила, — Софья потянула отца на кухню.
Завладев вниманием отца, Софья щебетала неумолкая. Проводив обоих взглядом, решила не мешать их общению и, вернувшись в комнату, досмотрела мультфильм.
— Ира это тебе, — София протянула мне тарелку с бутербродом. — Я сама сделала.
— Спасибо. — Не стала отказываться, хотя есть совершенно не хотелось.
— Тебе чай сделать или водички принести? — девочка хотела быть полезной, неужели боится, что отец может ее прогнать, отказаться? Сердце болезненно сжалось, а в глазах защипало, пришлось часто-часто ими поморгать.
— Воды, — выдавила из себя, при этом не глядя на ребенка. Софья не по-детски умна и наблюдательна, не хотелось лишний раз ее тревожить. — Держи, — мне вручили бокал с водой.
— Наверное, я лучше пойду на кухню, — с запозданием спохватилась.
— Ира сиди, смотри телевизор, а я за тобой поухаживаю. Мне в радость. — Отказать ребенку я не смогла.
— Как дела на работе? — спросила, когда Игнат заглянул в комнату?
— Все как всегда. На, вот почитай, — Игнат протянул мне газету.
Статья про мое самоубийство занимала всю первую страницу и плавно перетекала на вторую. Журналист обвинял Марата в том, что он, представитель золотой молодежи, привыкший к вседозволенности и безнаказанности, довел бедную несчастную меня до самоубийства.
Расписывая все в мельчайших подробностях, журналист не скупился на комментарии и спрашивал когда же этот беспредел закончится и до каких пор, такие вот как Марат будут оставаться безнаказанными. А еще здесь была моя фотография, на которую я только мельком глянула и сразу же сложила газету так, чтобы Софья ее не
