Демон не знал, как правильно, но позвал. Мысленно, а после всем своим нутром. Имя кружилось в голове то стаей маленьких птичек, то впивалось в сознание хищником. Внутренний зверь подхватил его и раздался протяжный вой. Голодный и полный тревоги.
Демон не сдавался. Он вспоминал моменты, проведенные с Алексой, и снова посылал свой зов. В каждом уголке сознания была она. Ее теплое прикосновение и шоколад глаз. Ее голос, смех и слезы. Ее упрямство и бесстрашие.
Еще одна попытка, в тисках ладонь дернулась и через минуту девушка изогнулась и застонала. Не закричала. Не позвала на помощь. Просто застонала, ведя невидимую борьбу.
Тело судорожно трясло, а затем оно становилось то горячим, то ледяным. Веки открывались и закрывались, но зрачков видно не было. Оно билось в припадке, только демон знал, что это не Алекса. Это ее тело так реагирует. Она услышала. Почувствовала, и пытается вернуться.
Смотреть было невозможно. Черная душа обливалась кровью и металась. В один момент Харон просто схватил девушку в охапку и прижал к себе. Настолько крепко, насколько мог. Прикоснулся губами к потеплевшему лбу и начал убаюкивать, не прекращая звать.
Его голос поможет. Он будет маяком освещать путь. Послужит ориентиром и душа найдет свое тело. Обязательно найдет то, что потеряла, ведь она хочет отыскать и это главное.
Пусть вернется. Пусть только вернется, и он найдет способ вымолить у нее прощение. За все, что не сделал… За то, что ей пришлось испытать… За все. Пусть только вернется.
Темные змейки поползли по венам. Они пробуждали, соединялись с тем, что возвращалось в пустой сосуд и наполняли его заново. Коже возвращался прежний оттенок. Волосы на глазах вновь стали блестящими, а когда Алекса дернулась в последней судороге, сделала глубокий вдох и открыла глаза, демон вновь увидел горький шоколад.
Внутренний зверь зарычал, а затем снова раздался протяжный вой.
Она смогла. Вернулась. Грудь обожгло пламенем. Тепло человеческого тела, цветочный аромат и… нектар перламутровой энергии. Все слилось воедино и зажгло в Хароне дикое желание.
Он понимал… Понимал, что является настоящим безумцем, но делать с собой ничего не мог.
Сладкие. Какие же они сладкие и вновь такие горячие. Мягкие губы Алексы поддались, открылись ему на встречу. Язык принял вызов и слился в тесных объятиях с его языком. Они пили другу друга. Смаковали, не в силах оторваться. Насыщались, как после долгой жажды, хотя и вкуса толком еще не пробовали.
Я приползла. Прилетела на ориентир и ворвалась в свое тело, словно в родной дом. Здесь так было хорошо. Удобно и привычно. И меня встретили они… Синие океаны. Смотрели так, словно боялись вновь потерять.
Я была так рада их увидеть. Нет. Просто счастлива. И этот напор. Так сразу. Не дав мне опомниться. А ведь я и напротив. Не против, потому — что тело сразу вспомнило прикосновения, блуждающие руки и нежность губ.
Искрой вспыхнуло желание, и пусть голова кружилась, а боль оставила свой отголосок. Плевать. Нужно просто отдаться неге и все пройдет. Обязательно пройдет, ведь он уже рядом со мной.
К черту жилетку. Я потянула, она разорвалась и полетела в сторону. Какой красивый и сильный. Посмотрела на Харона, но лишь на мгновение и снова наши губы впились друг в друга.
Демон приподнял меня и быстро стянул платье, тоже залюбовался. Хотя, я помнила, что комплект нижнего белья, самый обычный. Это сейчас было неважно потому — что и его через минуту на мне не оказалось.
Харон смотрел. Рассматривал каждую часть моего тела. Стеснения не было. Одолевало лишь одно желание: продолжить то, на чем нас прервали у водопада. Протянула руки и горячие губы накрыли мой сосок. Умело осторожно, но так чувственно. Не знала, как он это делал, но мне хотелось еще.
Демон целовал, где только можно, а я извивалась под этими поцелуями. Забылась, отдалась ощущениям, получая эмоции и принимая, как живительный эликсир. А Харон ласкал. Исследовал меня запоминая. Делая метки языком, чтобы ни единого свободного места не осталось. Я знала это, понимала, и разрешала.
Пришел мой черед потому — что хотела, чтобы он на самом деле понял, убедился, поверил в мое согласие. Ведь иначе не решится… Даже после всего и то, что предстоит, все равно… остановится. А я не хочу. Не хочу, чтобы Харон останавливался.
Понял. Вмиг избавился от штанов, и я задохнулась. От предвкушения, от желания, от… нежелания больше ждать.
Демон подхватил мои эмоции, крепко вжал мое тело в постель, закрыл губами протяжный стон и вошел.
Требовательные, резкие движения. Они указывали на то, что теперь я принадлежу не только себе, а я ведь и не сопротивлялась. Наоборот, споймала такт и двигалась вместе с ними, а после наши движения и вовсе стали одним целым.
Что-то взорвалось внутри. Горячее, словно лава. Обжигающее и заполняющее собой. Холодные змейки соединились с перламутром и вспыхнули красивым салютом. Теперь я это видела и чувствовала.
Чувствовала, как слились не только наши тела, но и сущности. Как захрипел от удовольствия внутренний зверь Харона, и я мысленно погладила его. Мягкий, пушистый, податливый и совсем не страшный.
Демон пробовал меня снова и снова. Поглощая и задыхаясь от вкуса, а я пробовала его. Он был то горьким, то сладким. Причинял боль и тут же зализывал ее новым взрывом блаженства, а я старалась ответить ему тем же. А когда наш голод был утолен, внутри произошел новый взрыв и это был взрыв экстаза, понятного лишь нам обоим.
ГЛАВА 15
— Касикадриэра ты уверена в своем решении?
Буфовирт не сомневалась в действиях подруги, но то, что она предлагала, было не совсем уместно. Конечно, будучи супругой Вельзевула, второго по значимости правителя ада, она также имела право решать вопросы чрезмерной важности, но все же перечить не стала.
— Мне все равно. Я готова поддержать любую идею, только чтобы наши мужья не ринулись, с не подпитанными фактами, с претензиями к Светлому царю, — произнесла Астарта. Супруга правой руки повелителя, Астарота. — Это в их духе. Тем более причина, более чем веская.
— Уверена. Вы правильно восприняли то, что я рассказала и за это благодарна.
— Мы понимаем, чем это грозит. Но… если девушка не вернется? Что тогда будем делать? Человеческая душа нестабильна, — в голосе Буфовирт чувствовалась тревога.
— На пире будет гость. Он явится, я в этом уверена, не смотря на исход ситуации с
