— Мы все это можем, — сказал Сияваршан небрежно. — Балбес умеет превращаться лишь в животных, вот пусть и забавляется. А наше искусство уже не для баловства.
— Для чего же? — спросила я, обидевшись за безымянного духа, который обернулся белоснежным шмелем и ползал по моим пальцам, щекоча мохнатым брюшком. — Для того чтобы возить сани графа Близара?
Сияваршан хмыкнул — кажется, я задела за больное.
— Какой силой он заставил вас подчиняться? — я пошевелила пальцами, и шмель взлетел, сердито жужжа.
— Мы служим его семье еще со времен первого графа Близара, — пояснил Сияваршан, отмахиваясь от шмеля, который закружил вокруг него. — Граф Арчибальд был тот еще жук, и очень искусный в колдовстве. Но Николас смог превзойти и его, — он задумчиво щелкнул шмеля, и тот стрелой пролетел комнату, шлепнулся в стену, размазавшись белым пятном, а потом стек на пол ручейками, превратился в кота и, жалобно мяукая, заковылял ко мне.
— Вы поранили его! — ужаснулась я, подхватывая кота на руки и ощупывая, чтобы определить повреждения.
— Да он дурачится, — ответил Сияваршан с ревнивой досадой. — Прекрати, балбес! А ты не будь столь легковерной, крошка. Разве можно поранить зимний ветер?
Кот, чью хитрость разгадали, тут же замурлыкал и принялся тереться о мою щеку, как ни в чем ни бывало.
— И правда, вы все тут обманщики, — сказала я, сбрасывая кота на пол.
— Я тебя ни разу не обманул, дорогуша! — запротестовал Сияваршан, а белый кот превратился в белого суслика и просительно встал на задние лапы.
— И все же нехорошо, что такое милое существо без имени, — я сделала вид, что не услышала снежного духа и встала на колено, наклонившись к суслику. — Не надо больше звать его балбесом. Он ведь не виноват, что еще не умеет говорить. Он весь бархатный… — я погладила суслика. — Назовем его Велюто. Тебе нравится такое имя?
В ответ суслик так распушил шкурку, что стал похож на моток козьей пряжи.
— Ему нравится, — буркнул Сиваршан. — Сейчас до вечера будет по потолку скакать.
— Значит, будет Велюто, — подытожила я.
— Значит, надо отпраздновать! — Сияваршан потащил меня в кухню, подальше от кота. — Балбес получил имя! Это же событие! Попросим Нордевилля приготовить что-нибудь горячительное, чтобы кровь быстрее побежала по этим щечкам, — он хотел ущипнуть меня за щеку, но я успела увернуться. — Ну прости, прости, — добродушно извинился он. — Просто я сам не свой, как тебя вижу — такая конфетка появилась в замке!
— Нордевилль — это еще какой-то призрак? — спросила я, меняя тему.
— Тот старикан, — ответил Сияваршан, взмывая к потолку.
— Но… граф называл его Фаларисом?
— Так и есть, — призрак пожал плечами. — Фаларис де Нордевилль. Брюзга и лентяй, и совсем не опасен, не бойся его.
Мы вошли в кухню (вернее, я вошла, а Сияваршан влетел), а следом за нами примчался Велюто. Я с опаской поглядывала на старика, снующего у печки. Он протирал плиту ветошкой, а кастрюли и сковородки уже сияли начищенными медными боками и донцами. И хрустальные бокалы сверкали, как лед. Полки снова ломились от разной вкусной еды — тут были свежее желтое масло, копченое мясо, крупы и яйца, кровяная и белая колбасы, пшеничный хлеб утренней выпечки. И, конечно же, здесь был кофе — только что смолотый, распространяющий бодрящий аромат.
Пить кофе под вечер — совсем не соответствует традициям, но когда по просьбе Сиваршана старик-призрак поставил кофейник на плиту, отказаться не смогла.
Горячий кофе со взбитыми сливками, посыпанный корицей — что может быть вкуснее!
К кофе слуги графа подали особое песочное печенье — тонкое, как листы бумаги, хрустящее, тающее на языке. Это была знаменитая столичная «Черепица» — я знала, как ее готовили. Тесто для выпечки надо было раскатать так тонко, а оно было таким нежным, что его просто сплющивали на скалке, прижимая к доске, посыпанной сахаром.
Я съела одно печенье, второе и потянулась за третьим, когда заметила, что наслаждаюсь угощением я одна. Велюто устроился у меня на коленях, Сияваршан прохаживался вдоль стола, разглагольствуя о пользе горячительного кофе, а Фаларис устроился на скамейке в уголке, вытянув ноги, и, кажется, задремал.
— А вы… не будете? — я указала на дымящийся кофейник.
— Не будем? — переспросил Сияваршан, речь которого я прервала. — А, ты о еде? Малыш, мы же духи зимы! Мы не питаемся вашей обыкновенной, человеческой пищей.
— Чем же вы питаетесь? — спросила я, и мне сразу расхотелось есть.
Призрак заметил мое замешательство и расхохотался:
— Можешь быть спокойна, мы точно не употребляем на ужин маленьких трусливых девственниц! — он сказал это и состроил свирепую гримасу, скаля зубы и вращая глазами, а потом снова засмеялся.
Но меня это совсем не рассмешило. Стало холодно, и я обхватила чашку двумя руками, согревая озябшие пальцы, и спросила, внезапно вспомнив:
— А где госпожа Аустерия?
Старик в углу на мгновение поднял голову, блеснув стеклами очков, а Сияваршан потер подбородок:
— Думаю, Близар отправлял ее по делам…
Входная дверь хлопнула, и по коридору кто-то быстро простучал каблуками — легко, как будто пританцовывая. Точно не похоже на призрака. А в следующее мгновение в кухню, подобно порыву свежего ветра, ворвалась красавица, которую я видела вчера, целующей Близара.
Она обвела нас задорным взглядом, заметила меня, хихикнула и весело сказала:
— Здравствуй, Бефана Антонелли! Ну что, когда свадьба?
9
Это была откровенная издевка, и я промолчала. Но красавица и не ждала ответа. Она расстегнула шубу, сняла платок и шапку и бросила все на колени Фаларису, но смотрела на меня:
— Развесь одежду, будь добра. И сапоги поставь к печке, чтобы были теплыми.
Я медленно поднялась, в то время как Сияваршан притащил откуда-то мягкие домашние туфли, опушенные мехом. Красавица привычно надела их и улыбнулась мне, вот только улыбка ее ничем не отличалась от улыбки моей мачехи.
— Принеси горячего кофе, — сказала она. — И Николасу тоже. Ему еще тартинки с сыром, а мне — шоколадных конфет.
Она исчезла в темноте коридора, а потом заскрипели ступени лестницы, ведущей наверх.
— Не принимай близко к сердцу, — тут же оказался рядом Сиваршан. — С этой ведьмой лучше не связываться. Я сам займусь ее сапогами, старикан развесит одежду, но ты все-таки отнеси им кофе. Вдруг еще Близару пожалуется.
Духи в одно мгновение выполнили указания красавицы, поставили на поднос кофейник, чашки и блюдца с тартинками и конфетами, и Сиваршан всучил поднос мне.
— Они в кабинете у Близарчика, — сказал призрак мне на ухо. — Главное, не обращай внимания на Эрну, она та еще штучка.
Это было унизительно — подносить колдуну и его возлюбленной. Я уже заготовила гневную речь, чтобы объяснить, что я не прислуга в замке, но все слова забылись, едва я заглянула в комнату через приоткрытую дверь.
Здесь пылал камин, в кресле удобно устроился колдун, распахнув на груди рубашку, а на нем сидела красавица, которую призрак назвал Эрной, и на
