Девушка, словно почувствовав мой взгляд, посмотрела на меня. Я, встретившись с ней глазами, невольно начала отползать.
В изменчивой темной синеве таился холод. Нестерпимый, обжигающий холод, мешающий дышать, и какое-то странное чувство не то жалости, не то знания чего-то, о чем никому больше не должно быть известно. Девушка улыбнулась и перевела взгляд на окаменевшую композицию из двух граданцев и одной Императрицы, оставив меня полностью опустошенной.
Если бы я могла упасть, я бы упала. По счастливому стечению обстоятельств я уже лежала, поэтому просто попыталась заново вспомнить, кто я, да не путать последовательность вдохов и выдохов.
Но в проеме торчала еще одна фигура. Не стояла, а именно торчала, окаменевши и явно испытывая те же проблемы, что и я.
Тело было покрыто таким толстым слоем сажи, что она отваливалась кусками; черные волосы поседели от пепла.
Джарлан увидел наконец меня, выдохнул облегченно – серое облако спорхнуло с губ. И даже сделал шаг.
А после замер, не глядя уже ни на кого из разношерстной компании, кроме одной крошечной фигурки. Губы шевельнулись, повторяя одно и то же короткое слово.
Облегчение оттого, что он жив, затопило меня по самую макушку и схлынуло обратно, оставив ледяную пустоту.
Потому что по губам я читать умею.
Рени, Рени, Рени.
