Улыбка стала шире. Эверенн Дарнель, значит. Именно она влезла в его дом, именно об ее голову разбился амулет…теперь придется собирать силу обратно, но это не такая большая проблема. Видимо, его секта недовоплотителей решила, что амулет у нее, и попытается всеми путями добраться до него. Отличная выйдет ширма…
Придушить ее надо обязательно, просто для довершения начатого, но сначала выбраться отсюда, собрать силу, воплотиться уже в нормальном теле и жить в свое удовольствие.
В то время, когда я писал свою рукопись – а было это больше пятиста лет назад – я даже не был уверен, что кто-то воспользуется указаниями и проведет ритуал. Однако присутствовавшая в моей силе капелька Несбывшегося настойчиво шептала и насылала видения скорой гибели и нескорого воскрешения. К сожалению, крупиц пророческого дара мне не хватило, чтобы продумать все до мелочей, и я просто писал рукопись в трех экземплярах с описанием проведения ритуала, мутными пророчествами и обещаниями гор золота и исполнения всех желаний тому, что решится пробудить меня к жизни.
Так как большого доверия к моим будущим потомкам (коих, при моем темпераменте, должно было оказаться немало) я не испытывал, то и заклинание на запрет вмешательства прицепить не поленился. Как я и предполагал, нынешние маги изрядно обмельчали и отупели, неспособные создавать что-то сами, пользующиеся только теми общими приемами, которыми их учат в школах, поэтому мое ювелирное заклинание вообще никто не заметил.
Воскрешение вышло не очень хорошо, ловушки я избежал (то, что это ловушка, не было никаких сомнений), но вот с телом осечка вышла.
Я прикрыл глаза, мысленно возвращаясь в недавнее прошлое.
Первое невероятное, никогда не ощущавшееся так остро чувство – я снова был. Был, существовал, занимал свое место в мире, имел вес и плотность. Несколько минут просто лежал в тишине, наслаждаясь нахлынувшими чувствами – ныла рука, глаза жгло, вместе с воздухом в носу обретались запахи дыма и масла. С восторгом пошевелил носом.
Открыв глаза, ослеп на секунду от близкого сияния. Я лежал в центре пентаграммы, грани которой горели тревожным, багрово-фиолетовым огнем.
Стороннее вмешательство. Что-то тут пытались переделать, и ритуал запустился, пытаясь предотвратить искажения.
Пентаграмма горела прямо на утоптанном полу какой-то землянки, судя по виду – недавно и небрежно выкопанной. От дома моего, в котором должен был проводиться ритуал, скорее всего давно ничего не осталось.
Я шевелил руками, ногами, перекатился по полу. Все это было так…непривычно. Разглядел ожог на худой, бледной руке. И только найдя рядом со своим новым телом амулет, осознал наконец, что пошло не так.
В пентаграмме были нарушены два луча. Точнее, вместо двух оказались сдвинутые три. На коленях обползая весь рисунок, нашел еще несколько искажений.
Нарушенные лучи, сработай они в запущенном процессе ритуала и с моим потомком в центре, привели бы мою силу в стеклянный сосудик (что, впрочем, и так произошло), а мое сознание вышвырнули бы за пределы обитаемого мира и развеяли как дым.
Стоит сказать спасибо этому идиоту, который так вовремя бродил тут.
Я покинул землянку, сжимая в руке цепь с амулетом.
Тогда меня интересовало два вопроса – существуют ли сейчас подходящие для перемещения потомки мужского пола и кто начал ритуал?
3.3 Эверенн.
С утра пошел дождь. Мелкая серая морось висела в воздухе, как туман, мрачные тучи заволокли небо до горизонта. Лето словно отступило, на время пропустив осень вперед.
Отец сам загружал сундуки и тюки с моими вещами в экипаж, попутно вполголоса что-то втолковывая возничему. Я бестолково бродила рядом, одежда пропитывалась влагой. Разглядывала темные стены дома, стебли винограда вокруг окон, мокрые, потемневшие листья, недовольных лошадей, отца в смешной шляпе, с полей которой капала вода.
Прощание вышло скомканным, я просто уткнулась в плечо отца, внезапно остро ощутив разрыв с самым надежным и важным человеком в моей жизни. Дальше придется самой.
Уже устраиваясь в экипаже, помахав в окно рукой, вспомнила, что не видела ни Эла, ни мамы. Последние события незаметно разорвали семью, разделили на два лагеря, и только отец как-то пытался удерживать их вместе. Теперь меня не будет, ему будет проще без этих попыток соединить то, что соединяться упорно не желало.
Мимо проплыли кованые завитки ворот. Копыта лошадей цокали по влажной мостовой, но звук искажался и таял, теряясь между стен одинаковых домов, огороженных смешными деревянными заборчиками, способными защитить разве что от нападения мышей.
В серой дымке, плывущей за окном моего экипажа, промелькнул всадник. Промелькнул и тут же вернулся, придержал коня напротив дверцы. Я приоткрыла окно, впустив внутрь кусочек окружающей промозглости и влажности, выглянула наружу.
Стремительный, мощный серый конь гарцевал вокруг, явно недовольный скоростью движения. От блестящей шкуры валил пар. Подняв глаза выше, споткнулась о насмешливый черный взгляд. Ну да, сопровождение.
Джарлан опустил голову, заглядывая в окно.
- Приветствую мою леди. – растягивая даже те буквы, которые, казалось, и растянуть нельзя, прищурился, выудил из-за пазухи небольшой букетик мелких садовых роз и протянул мне.
Щеки загорелись. Когда я уже начну реагировать на него поспокойнее? Думалось, что после произошедшего на вечере меня уже ничем не смутить. Протянув руку, я забрала влажные цветы.
- Рада видеть вас в хорошем настроении. – нейтрально поддержала разговор, хотя голос приходилось повышать – экипаж поскрипывал, копыта стучали, возничий неразличимо бурчал себе под нос.
Джарлан усмехнулся.
- И в целом состоянии? Я помню, с каким ужасом вы смотрели на меня полуголого и подкопчённого. – он озадаченно цокнул. – хотелось бы вызывать совсем другие эмоции у своей невесты, совершенно другие.
Я опять смутилась. Да что за человек такой? Никаких рамок приличного разговора не видит.
- Вовсе и не с ужасом. – проворчала я, надеясь одновременно, что он услышит - или не услышит. Он услышал.
- А с чем же? – заинтересованно приподняв бровь, он опустил голову, прижавшись щекой к мощной шее лошади. Теперь он был на одном уровне со мной.
- С…восхищением. – не сразу нашлась я с ответом. Взгляд напротив стал откровенно ехидным. Я спрятала нос в букетик роз. Путешествие будет нескучным…
3.4 Андер Дарнель.
Экипаж скрылся в мутной серости. Где-то в районе груди – наверное, там и была душа? – давила такая тяжесть, какой он еще никогда не испытывал.
Все, что было для него так важно и ценно, все рассыпалось в пыль. Рамия ускользала от любых попыток поговорить с ловкостью рыбы – вот ты коснулся ее чешуи кончиками пальцев, но в следующую секунду она уже растворилась в глубине.
Однако избегала она не только разговоров о них. Нападения на
