— Прямо такая же! — на бледном лице мелькнула усмешка, что случалось с Тантарин крайне редко. — Ладно, если ты так боишься за свою самочку, пусть остается. В конце концов, меня же не смущает присутствие птиц или червей.
— Зато меня смущает твое! — он не собирался больше сдерживаться. — Убирайся, Тантарин! И разбирайся с Инниаль сама. Пусть Ларишаль с Хорастером тебе помогают, раз уж они у тебя на побегушках.
— Мне нужен именно ты, — отрезала Тантарин. — Только у тебя есть особая связь с Инниаль. Или века рабской жизни отшибли тебе память, Инослейв?
— «Века рабской жизни», как ты это назвала, для меня не закончились. Я не пользуюсь силой жертв. И если ты об этом забыла, то твоя память в более плачевном состоянии, чем моя. Я не смогу связаться с Инниаль, как не мог последнюю тысячу лет.
— У меня нет ни времени, ни желания обсуждать сейчас твое глупое упрямство. Я поделюсь с тобой силой, чтобы ты мог связаться с Инниаль.
— Благодарю, — скривился Инослейв. Даже века спустя он помнил, как неприятно черпать чужую силу.
Отпустив Эвинол, ветер подошел к Тантарин. Та протянула ему тонкую, бескровную руку. Синие ниточки вен ползли по белой как снег коже. Черные глаза на миг вспыхнули, когда он потянул силу.
Это было больно. Надо же, сколько веков прошло, а боль вспомнилась мгновенно, будто он испытывал ее вчера. Хотя, пожалуй, в этот раз даже хуже. Должно быть, право тянуть жизненные силы из богини, пусть и с ее согласия, облагается дополнительной платой. Когда мука стала совсем уж невыносимой, резкий окрик Тантарин принес желанное освобождение.
— Довольно! Теперь у тебя достаточно сил и для того, чтобы связаться с Инниаль, и для того, чтобы навестить ее обитель. Ты получил даром то…
— От чего сознательно отказался, — перебил ее Инослейв. — А теперь помолчи, Тантарин, и дай мне сосредоточиться. В конце концов, я не проделывал этот фокус тысячу лет.
На самом деле больше. Даже в те времена, когда он не брезговал жертвами, он почти никогда не взывал к Инниаль, предоставляя ей полнейшую свободу. Другое дело, что богиня юго-западного ветра сама порой связывалась с ним, чаще всего по разным пустякам. Инослейв попытался вспомнить ее. В человеческом облике Инниаль была очень красивой девушкой с зелеными глазами и лазурными волосами. Но сейчас от этих воспоминаний было мало толку, потому что он взывал не к внешнему образу, а к сути.
Он вызвал в памяти ощущение мягкой, ласковой силы, веющей теплом и вечной влажностью моря. Люди не видят цветов ветра, это дано лишь самим ветрам. Потоки Инниаль переливались всеми оттенками синего и зеленого, как ее любимый океан. Инослейв зацепился за это видение, слился с ним, призывая юго-западный ветер.
Инниаль не отвечала. Он даже не особо удивился. Во-первых, за тысячу лет можно и разучиться искусству, которое и раньше-то не часто использовал. А во-вторых, раз уж Тантарин говорит, что Инниаль пропала, то вряд ли она с легкостью отзовется. Ветер решил выждать некоторое время, чтобы удостовериться наверняка. Он уже почти готов был все бросить, когда ощутил призрачный отклик.
Первое, что он почувствовал, — страх. Дикий панический ужас. Самое удивительное, что страх этот соседствовал с радостью и удовольствием. Попытавшись разобраться, он ощутил фальшь радости и отчаянную искренность страха. Будто Инниаль против воли заставляли радоваться, и она подчинялась, испытывая при этом подлинный ужас.
— Инниаль! — мысленно воскликнул он. — Инниаль, отзовись!
Она молчала. Инослейв по-прежнему тонул в омуте противоречивых чувств юго-западного ветра, не в силах понять, что творится с его сестрой и где она. Ясно было одно: дело плохо. Хуже некуда. Внезапно Инослейва накрыло ощущение узнавания. Будто он долго прятался в темноте и был замечен, лишь когда утратил надежду, что его найдут.
— Инослейв, помоги! — слабый жалобный зов зазвучал в его голове. — Спаси меня!
— Инниаль, где ты? Что с тобой случилось? Кто тебя мучает? — он понимал, что слишком много вопросов, но они были одинаково важны.
— Он забрал меня. Он тянет мои силы…
— Кто — он? Где ты?! — его мысли звучали криком.
Инниаль не ответила, а вскоре исчезли и отголоски ее чувств. Сколько ни пытался Инослейв вновь пробиться к ней — все тщетно.
Ветер открыл глаза и тут же закрыл снова, потому что мир зашелся вокруг него в лихой круговерти. Он закрыл ладонями глаза и лоб, спасаясь в блаженной темноте от слишком резкого хаотичного света. Голова кружилась и болела. Неудивительно. Сначала пытка впитывания силы, и не чьей-нибудь, а северного ветра, а затем сразу мучительная связь с Инниаль, чьи чувства ощущались как собственные. Инослейв пошатнулся и тут же ощутил поддержку.
Он снова открыл глаза и понял, что опирается на Эвинол. Маленькая, едва достающая ему до плеча девушка изо всех сил старалась его удержать, сама еле стоя на ногах. Сердце ветра наполнилось щемящей нежностью и бесконечной любовью. Усилием воли он стряхнул с себя слабость и теперь уже сам подхватил Эви.
— Эй, вы двое, — зло окликнула их Тантарин. — Бросайте нежничать. Ты смог найти Инниаль?
— Я смог ее услышать на несколько мгновений. Но я не знаю, где она.
— Тогда позови ее снова, — Тантарин явно досадовала, что он сам не дошел до столь элементарного решения.
— Очень сомневаюсь, что это сработает, — устало ответил он. — Ее мучают.
— Что?!
— Она почти ничего не успела сказать, — каждое слово давалось с трудом, разноцветные мушки плясали перед глазами. — Сказала лишь, что кто-то забрал ее и тянет силы, просила о помощи.
— Кто может сотворить такое с ветром?! — в кои-то веки ледяная Тантарин выглядела пораженной и обескураженной. — В этом мире нет никого сильнее нас.
— Выходит, мы не все знали о мире, — на него напало какое-то вялое равнодушие. — Ну, или Инниаль похитил кто-то из наших братьев. Безумие, конечно, но… Она говорила, что из нее тянут силы, и ощущала удовольствие, смешанное с ужасом. Если я смог забрать твои силы, кто-то из ветров мог покуситься на силы Инниаль.
— Ты бредишь, — гневно бросила Тантарин.
Она была сама на себя не похожа. Бледные губы сжались в тонкую линию, скулы словно заострились, глаза горели нехорошим темным пламенем.
— Может быть, — Инослейв не стал спорить. — Я сам не очень-то верю в это. Просто иных объяснений у меня нет.
— Позови ее снова, — Тантарин повторила давешний приказ.
— Я уже сказал, что толку не будет, но раз ты настаиваешь…
Он честно проделал все заново, но теперь не ощутил даже тени присутствия сестры. Он искал ее, звал, но словно утыкался в глухую стену.
— Бесполезно, — выдохнул ветер, с трудом возвращаясь к реальности.
— Значит, ты плохо старался, — упорствовала Тантарин.
— Послушай,
