— Ты права. Я отнесу тебя к людям, — он словно прочел ее мысли. — Там тебе будет хуже, чем здесь, но ты будешь не одна.
Инослейв говорил спокойно и рассудительно, как будто они не обсуждали его возможную смерть и гибель мира заодно. Ну почему он не хочет взять ее с собой?! Насколько все было бы проще! А сейчас выходит, будто она сознательно отправляет его на смерть. Эви уткнулась в подушку, чтобы ветер не видел, как она плачет. Но он, конечно, все понял.
Сначала Инослейв гладил ее по волосам и по спине, успокаивая, словно маленького ребенка. Потом, неожиданно обернувшись ветром, обнял всю — с головы до ног, окутав ароматами летних луговых трав и карамели. Совсем как в тот день, когда вернулся с ярмарки. Вместо того чтобы успокоиться, Эвинол разрыдалась еще сильнее.
— Я люблю тебя, Инослейв, — бормотала она, прижимаясь мокрым лицом к подушке. — Как же сильно я тебя люблю!
Теплый, пахнущий травами ветер исчез, уступив место человеку. Инослейв отцепил ее руки от многострадальной подушки и развернул Эви к себе.
— Ты никогда мне этого не говорила, — тихо сказал он, притягивая ее к себе.
— А разве нужно было говорить? — Эвинол подняла на него заплаканные глаза и улыбнулась сквозь слезы. — Разве ты не знал?
— Знал, — ветер коснулся губами ее макушки. — Но все равно хотел услышать это от тебя. Мне кажется, с тобой я превращаюсь в человека.
— Это плохо? — спросила Эви, устраиваясь у него на плече.
— Не думаю, что хорошо, но, пожалуй, неизбежно. Эви, любимая моя, засыпай, — Инослейв убаюкивающе гладил ее по волосам.
— А ты не уйдешь? — встрепенулась она.
Отчего-то Эвинол боялась, что Инослейв покинет ее, пока она спит. Чтобы не прощаться и не относить к людям. Ей казалось, что она проснется одна в опустевшей обители западного ветра.
— Не уйду, — прошептал он, накручивая ее пряди на палец. — Не уйду, пока не буду уверен, что ты окрепла. Кроме того, я обещал отнести тебя к твоим неразумным собратьям.
— Почему неразумным? — сонно пробормотала она.
— Разве разумные создания стали бы порождать такую тварь, как Темный ветер?
Глава 37
Путь во мрак
Эвинол ворочалась во сне, пару раз всхлипнула и однажды пробормотала его имя. Солнце уже давно поднялось, но Инослейв не торопился ее будить. Сон, пусть даже такой беспокойный, должен был восстановить силы Эви. На лицо девушки вернулись краски, она больше не напоминала полупрозрачный тающий призрак.
Все-таки непостижимым было в ней это сочетание божественности и человечности. Теперь-то ветер знал, насколько невероятные силы переполняли Эвинол, но при этом она нуждалась в сне и еде, испытывала холод и жажду.
Сердце Эви забилось быстрее, дыхание стало легче, ресницы затрепетали. Она лежала не двигаясь, с закрытыми глазами, но Инослейв понял, что она проснулась.
— Эви, маленькая, не притворяйся, — грустно усмехнулся он. — Не тот сегодня день, чтобы валяться в кровати до полудня. У меня много дел, а сначала еще нужно доставить тебя в Гвиринт.
— В Гвиринт? — она резко поднялась. — Но почему в Гвиринт? Там меня узнает любая служанка или садовник. Я думала, ты отнесешь меня куда-нибудь в провинцию, где мое лицо видели лишь на картинах.
— Да? — ветер ехидно прищурился. — И что же ты будешь делать там, моя принцесса? Без еды, без денег, без крова. И хорошо еще, если ты догадаешься начать тыкать в те самые картины, указывая сходство, чтобы люди опознали в тебе богиню и позаботились. Зато в Гвиринте, как ты верно заметила, тебя знает любой. И уж, конечно, узрев свою королеву, они окружат тебя заботой и почетом.
— Ага. А еще тут же сообщат Айлену, и он не замедлит примчаться из столицы, чтобы поглазеть на чудо — явление воскресшей королевы. И можешь не сомневаться, он не будет мне рад. Дело даже не в том, что мы… э-э-э… не очень хорошо расстались. Просто я ему не нужна. Он теперь самовластный король, а мое возвращение испортит вполне устраивающее Райн’яра положение вещей.
— И что? — Инослейв пожал плечами. — Что бывший муж тебе сделает? Убить тебя не смогла даже Тантарин, куда уж жалкому человечишке, пусть и с короной на голове! А если он надумает обидеть тебя, ты ведь сумеешь дать ему отпор? Впрочем, вряд ли он посмеет. Ты уже не только королева Илирии, но и богиня. Надо совсем выжить из ума, чтобы покуситься на светлую Эвинол.
— Он больше никогда не обидит меня, — мрачно отозвалась Эвинол. — Я не боюсь Айлена, я просто не хочу видеть этого паршивца.
— И не нужно, — ветер обнял ее за плечи, успокаивая. — Челядь Гвиринта обожает тебя, и если ты попросишь не сообщать королю о своем возвращении, думаю, они послушаются.
— Все равно он узнает рано или поздно, — вздохнула Эви.
— Будем надеяться, что я вернусь и заберу тебя раньше, чем это случится, — Инослейв сам не очень-то верил тому, что говорил, но постарался придать тону уверенности.
— Хорошо, — сдалась она. — Ты прав. Я совсем не привыкла думать о таких вещах, как кров или пропитание. У меня никогда не было в этом нужды. Я уже не помню, когда в последний раз с кем-то расплачивалась. Даже в Кьерре за все платил ты… ворованными деньгами, между прочим.
Эвинол легко спрыгнула с кровати. Вернувшаяся к ней резвость и грация радовала Инослейва. Девушка выглядела вполне здоровой и полной сил.
— Тебе стоит поесть, а потом выбрать самый роскошный из твоих нарядов, — сказал ей ветер. — Платье, достойное королевы и богини. Подданные должны узреть тебя во всем великолепии.
— Угу, — наливая воду в медный котелок, отозвалась она. — Только, заказывая эти платья, я еще не метила в богини. Так что ограничусь великолепием, достойным королевы Илирии.
Они беззаботно болтали и обменивались ехидными репликами, пока Эви колдовала над завтраком. Словно оба молчаливо согласились поддерживать иллюзию, что все хорошо, что впереди их ждет не расставание, возможно, навеки, а еще один самый обычный день. Как ни странно, так действительно было проще.
Принцесса устроилась с подносом в старинном резном кресле с высокой спинкой, которое ветер притащил в свою башню задолго до появления Эви. Она ела не торопясь, словно желая продлить зыбкое спокойствие и ощущение обыденности. Затем так же неторопливо и обстоятельно выбирала платье, остановившись в итоге на темно-синем бархатном, вышитом серебром и жемчугом.
И все же, как ни оттягивала она момент прощания, он наступил. Эвинол тоскливым взглядом обвела спальню, которую ветер обустроил для нее. Взгляд ее остановился на футляре со скрипкой.
— Пожалуй, я захвачу это с собой.
— Зачем? — впрочем, он знал ответ.
Эви прижала к себе скрипку, а ветер — саму Эвинол, и они покинули обитель. Если отчаянная затея увенчается успехом, он сюда вернется, если же нет, то
