девятого вечера, сэр Питер хотел оказаться в Лондоне пораньше, поскольку назавтра, с утра, предстояло заседание кабинета.
А теперь прошу перейти к альбому со снимками, господа присяжные. На первых двух фото вы видите лужайку с тем самым участком дороги и калитку в стене. Далее следуют снимки наружной части дома. Прошу особо отметить следующее. Убийцам пришлось пересечь довольно широкую лужайку перед тем, как подойти к калитке в северной стене.
Грета сидела на скамье подсудимых и слушала Спарлинга, хотя предпочла бы вовсе не слышать его голоса. Она видела, как завороженно внимают присяжные этому совершенно отвратительному человеку, как ловят каждое его слово, пока он не спеша описывает сцену действия и главных героев. И, разумеется, у всех этих героев были имена, кроме нее. Ее он называл только подсудимой.
И вот теперь пришел черед фотографий. Они должны помочь присяжным представить, как выглядит это место. «Но эти маленькие снимки, сделанные полицией, страшно далеки от реальности, – подумала Грета. – Реальность убийства, да, возможно, они передают это ощущение, что угодно, но только не призрачную красоту дома «Четырех ветров». Эти окна со свинцовыми рамами, как глубоко сидят они в старом камне, потемневшем и потрескавшемся от тысяч штормов Северного моря. Эту симметрию шести старых тисов, что застыли на страже у входа, эти широкие зеленые лужайки под вязами. И всю эту печальную красоту окружает высокая каменная стена, покрытая толстым слоем Мхов и лишайников…»
Грета живо представила две деревянные двери в стене, на каждой надпись начала девятнадцатого века, выведенная потускневшими от времени золочеными буквами. За розарием леди Энн, справа от дома, находится калитка под названием «Ветер с юга», вход на лужайку называется «Ветер с севера». Грета не знала, есть ли там калитки или двери под названием «Восточная» и «Западная». Но если даже они когда-то и были, то давным-давно развалились, и их заменили незамысловатыми воротцами из сварного железа.
Грета ни разу не видела южную дверь открытой. За много лет она успела зарасти дикими вьющимися розами, что цвели летом ослепительно белыми цветками. А вот северную использовали постоянно, поскольку от нее начиналась тропинка до пляжа. Открывалась калитка огромным ключом, что висел на гвоздике в заднем холле. И Грета хорошо помнила, какая роль предназначалась этому ключу в играх Томаса. Правда, тогда он был совсем еще мальчишкой, ведь первый раз Питер привез ее в дом больше трех лет тому назад. Томас называл его ключом от замка, и по утрам, спускаясь вниз из своей комнаты, Грета снова и снова пыталась представить: каково это – быть хозяйкой и владычицей дома «Четырех ветров».
– Итак, двое убийц прошли через лужайку и остановились у окон кабинета на первом этаже, – Спарлинг закончил демонстрировать присяжным снимки дома и вернулся к отчету о трагических событиях той ночи: – «Черт, – выругался один из убийц. – Да они заперты, мать их так».
Он произнес эти слова, потому что рассчитывал, что хотя бы часть окон будет открыта. Помните, я говорил, что миссис Мартин перед тем, как уехать в пять, проверила все окна и двери. Но Томас, неожиданно вернувшись домой в восемь тридцать, обнаружил, что окно на северную лужайку открыто. И затворил его перед тем, как подняться к себе в спальню. Сторона обвинения уверена: именно подсудимая специально оставила это окно открытым.
Томас Робинсон вернулся домой потому, что узнал: подсудимая договорилась с семьей его друга во Флайте, чтоб он там переночевал. И он не смог дозвониться оттуда матери. Никто не подходил к аппарату. Вернувшись, он увидел, что мать спит, медэксперт подтвердил, что вечером леди Энн приняла таблетку снотворного. Сын не стал ее будить и прошел к себе в комнату, что находилась в конце коридора. Окна ее выходили на северную лужайку.
Он выключил свет, но еще не спал, как вдруг услышал, что к дому подъехала какая-то машина. Встал, подошел к окну и увидел две фигуры, перебегающие лужайку, затем какие-то мужчины остановились под окнами кабинета, что находились прямо внизу. И Томас отчетливо расслышал слова одного из них: «Черт, да они заперты, мать их так». – Спарлинг откашлялся и добавил: – Непристойные выражения, господа присяжные. И столь же непристойная и мерзкая игра.
И вот мужчины начали выбивать стекло в одном из окон кабинета. По всей видимости, они делали это рукояткой пистолета. Затем один из них изловчился, просунул в образовавшуюся дыру руку и отпер задвижку. В этот момент или чуть позже, когда убийцы пролезали в комнату, один из них слегка поранился осколком стекла. Оставшегося на подоконнике пятнышка крови оказалось достаточно, чтоб сделать анализ ДНК. К сожалению, в национальной полицейской базе данных аналогичного образчика ДНК не оказалось.
Очутившись в доме, убийцы прошли через кабинет в главный холл у входа. Вы видите план первого этажа, уважаемые господа присяжные. К этому времени Томас перебежал в комнату матери и начал ее будить. Мальчик решил спрятаться вместе с мамой в тайнике у лестницы на втором этаже и потащил ее за собой. На женщине была лишь длинная ночная рубашка, она даже не успела надеть домашние туфли.
Следует отметить, господа присяжные, что тайник этот стар, как и сам дом; расположение его показано на плане. Сделан он был еще в шестнадцатом веке для католических священников, спасавшихся от преследований протестантов. Простое и в то же время весьма хитроумное сооружение. На верхней площадке у лестницы стоит огромный книжный шкаф, он может поворачиваться вокруг своей оси, если надавить на ряд книг в определенном порядке. За этими книгами расположен рычаг, он и приводит механизм в действие.
Томас и его мать слышали звон разбитого стекла, слышали шаги внизу. Они подбежали к книжному шкафу как раз в тот момент, когда посторонние оказались в холле. Мужчины услышали какое-то движение и шум наверху, это Томас открывал шкаф, и посветили вверх фонариками. Один из них крикнул: «Вон она, вижу! Там, наверху. Смотри!» И тут вдруг Томас почувствовал, как шкаф повернулся, и он очутился в тайнике. Мама заперла его, чтоб спасти сыну жизнь. Она поняла, что бандиты видели ее, но сын уже был внутри, и она надеялась, что мужчины не станут присматриваться к шкафу. И оказалась права. Она спасла жизнь сына, но спасти свою жизнь ей не удалось.
Они стреляли в нее дважды. Первая пуля, направленная снизу вверх, попала ей в плечо в тот момент, когда она стояла перед шкафом. Несчастная вскрикнула и упала, и тогда один из убийц взбежал вверх по лестнице и выпустил в нее вторую пулю. Пуля угодила женщине в голову, сын ее при этом находился в каких-нибудь десяти ярдах. Примерно на том же расстоянии, что я нахожусь от вас, господа присяжные, даже меньше.
Спарлинг умолк. Он достиг своей цели. Он видел праведный гнев в глазах присяжных. И еще изумление, ужас, но прежде всего, конечно, гнев. Пришло время показать остальные фотографии.
– Вот убитая женщина лежит на ковре, позади виден шкаф. Томас прячется в нем, его не видно. А вот лестница, ведущая на второй этаж из холла. Один выстрел был сделан оттуда, второй – уже наверху, с близкого расстояния. Вы видите раны. Эти двое пришли в дом убивать. И никакое это было не ограбление. Они пришли убивать, а уже потом грабить. Кто же послал их, спросите вы? Кто их послал? Вот в чем вопрос.
Спарлинг сделал паузу, медленно и многозначительно обвел взглядом каждого из присяжных по очереди. Казалось, он подсказывал им: ответ надо искать слева. Там, на скамье подсудимых, сидела, опустив голову, словно не силах смотреть им прямо в глаза, леди Грета.
Судья обвел взглядом присутствующих и тихо кашлянул. Спарлинг увлекся, вышел за пределы дозволенного. Навязчиво подсказывал ответ. Пришло время вмешаться.
– Да, мистер Спарлинг? – сказал он, подпустив в голос раздражения.
– Прошу прощенья, ваша честь, – откликнулся представитель обвинения и с явной неохотой закрыл альбом с фотографиями.
Неприятный момент прошел, а вот осадок от него остался. Впрочем, Майлз Ламберт предупреждал об этом Грету. Фотографии – вот что самое скверное. Она это понимала. При взгляде на эти жуткие снимки, при виде того, как свинцовые пули уничтожили красивую женщину, люди начинают испытывать гнев. В дом вторглись убийцы. Несчастный мальчик прятался в темноте всего в нескольких футах от матери. Должно же быть на свете хоть что-то святое, какие-то принципы, а эти люди переступили черту. И должны ответить за это. В этом и состоит главная проблема, говорил ей Майлз. В необходимости возложить на кого-то ответственность. Нет, эти снимки просто невыносимы.
– Они оставили ее лежать там, господа присяжные, прошли в спальню убитой и обыскали ее. Они не спешили, были уверены, что в доме, кроме них, никого нет. Взломали маленький сейф, находившийся в
