— Константин Андреевич, конечно же, преувеличивает, но я рада тому, что сделка прошла успешно! Уверена, впереди нас ждёт только хорошее! За сильнейший медиа-холдинг страны! За «Русмедиа» и «Глобалмед»!
— Я тоже уверен, что впереди будет только хорошее, — медовым голосом прошептал Костя, соприкоснувшись с её бокалом. Алиса замерла, не в силах отвести от него взгляд. Даже если бы потолок обрушился сейчас прямо ей на голову, она так и стояла бы, чувствуя, как тонет в этом бушующем море.
— Вечер только начался. — Алиса отпила шампанского. — О, Верхоянский! Мне как раз надо было с ним кое-что обсудить!
— Куда ты всё время убегаешь? — Костя едва успел перехватить её локоть, притягивая к себе. — Ты правильно сказала: вечер только начался. А пока, может, проведёшь его в компании старого друга?
— Я не вижу тут друзей, Костя. Только коллег.
Алиса мягко высвободила руку, поставила бокал на ближайший столик и отошла. Эта неприступность зажгла азарт, который Костя даже не пытался погасить. Он следил за ней весь вечер, переходя от одной компании к другой, отмечая, скольких она успела заинтересовать. Чужие взгляды, словно липкая паутина, окутывали, и хотелось сбросить их все, схватить её на руки и унести отсюда. В нём зрело желание, тягучее, томное, оно оттягивало джинсы, пока причиняя лёгкое неудобство, но обещало ударить в голову жгучим хмелем, а Жаров не привык терять голову из-за женщин. Поэтому, стоило ему увидеть, что Алиса выходит на балкон, от тут же подхватил два бокала и проследовал за ней.
Впереди раскинулась ночная Москва. Она манила миллионом огней, привлекала синим, загадочным мерцанием бизнес-центров, и скрывалась в лёгком тумане из-за мелкой мороси, которая накрыла город, придя на смену дождю.
— Не замёрзла?
Она ждала его. Что скрывать — весь последний час она ждала его, хотя не призналась бы самой себе даже под угрозой расстрела. Ждала, что подойдёт и заговорит. Чувствовала его взгляд на себе и лишь огромным усилием воли не оборачивалась, только бы устоять. Сколько боли пришлось пережить по его вине, сколько раз она была готова пойти на самое страшное после его ухода, а теперь… Несколько бокалов шампанского, улыбка и голос, и всё летит к чертям!
Его пиджак опустился на её плечи, и Алиса буквально задохнулась в нём: в его запахе, в его тепле… Чужой, принадлежащий другой жизни… На глаза невольно навернулись слёзы, и Алиса спрятала их в вороте пиджака.
— Я думал, ты так и будешь бегать от меня весь вечер.
— Но ты меня всё-таки догнал.
Он осторожно положил руки на её плечи, словно боялся, что, стоит надавить, и она рассыплется, разлетится по ветру. Наконец одни, наконец так близко, что можно зарыться носом в её волосы, шумно вдохнув её запах, чувствуя, как она застывает в его руках, чтобы в следующее мгновение откинуться на его грудь, давая безмолвное разрешение продолжать.
— Лиса, — протянул Костя, невесомо целуя её шею, обжигая невыносимо горячим, сладким дыханием. А она плавилась, пылала от простых прикосновений, от того, как его ладони скользят к её локтям, а губы мучительно медленно спускаются к ключицам. Сделать глубокий вдох становилось всё тяжелее, ей не хватало его, его воздуха, его дыхания, его самого. Она сама повернулась к нему, запуская руки в его волосы, притягивая к себе, и наконец целуя. Пиджак скользнул вниз, падая к ногам. Костя толкнул её к каменным перилам, прижимаясь всем телом, обнимая так крепко, что она бы задохнулась, если бы и так давно не забыла, как дышать. Подаваясь к нему, Алиса не могла оторваться от его губ, словно все эти годы её мучила жажда, а теперь наконец можно вдоволь напиться. И она пила, сплетая их языки, протестующе выдыхая, когда он отнимал свои губы, чтобы глотнуть воздуха.
Косте казалось, он сходит с ума, и женщина в его руках — точка опоры всей вселенной, выдерни которую — мир рухнет. В штанах пульсировало, налившись кровью, желание, а вкус её губ, её тихие стоны лишали рассудка, почти заставив забыть обо всём. Она дрожала в его руках, податливая, живая, настоящая, его. И от одной только мысли, что Алиса сейчас здесь, с ним, что она никуда не убегает и хочет его не меньше, в голове взрывался фейерверк.
Он с трудом заставил себя оторваться от неё, глядя тёмным, затуманенным взглядом.
— Лис, давай уедем, — прерывисто прошептал Костя, вновь потянувшись к её губам, приоткрытым, влажным, таким желанным…
— К тебе, — выдохнула она, и он тонко вздохнул, перемежая слова с поцелуями:
— Лис, я так… я просто безумно… хочу тебя.
Алиса застыла, резко положила руки ему на грудь, заставляя вновь посмотреть на неё. О чём она думала? Что он сейчас начнёт признаваться в любви? Говорить, что все эти годы ждал только её? Чего она ждала? Она и сама не могла себе ответить. Но внезапно ей стало так горько и обидно, что пришлось прикусить губу, чтобы сдержать слёзы.
— Что-то не так? — Он смотрел на неё, не понимая, тяжело дыша, и на секунду в голове Алисы мелькнула отчаянная мысль: а не послать ли все свои принципы и не позволить себе стать хотя бы на одну ночь счастливой? Но разум уже включился в бой, задвигая эмоции и чувства.
После этой ночи ты ему будешь не нужна. Ему-то будет всё равно, а ты? Ты сможешь снова это пережить? Снова его потерять?
— Мне надо идти.
— Я не понимаю. — Он растерянно запустил руку в волосы, взъерошил их. — Что случилось?
— Уже слишком поздно, Кость, мне правда пора домой.
— Постой! — Он поймал её за локоть, резко притягивая к себе. — Почему ты опять убегаешь? Что я сделал не так?
— Всё прекрасно. — Она криво улыбнулась, чувствуя, что вот-вот расплачется от собственной беспомощности. От того, что не может бороться с собой и уже готова уступить, а там — будь что будет. — Просто… Я так не хочу. И не могу. Прости.
Его пальцы разжались, и она выскользнула, почти бегом покинув балкон. Несколько секунд Костя смотрел ей вслед, потом резко развернулся и ударил по перилам:
— Твою мать!
Шумно выдохнул и наклонился, поднимая пиджак. Потом тяжело облокотился и посмотрел вниз. Немыслимо. Это просто немыслимо. Это даже смешно! Он криво усмехнулся и покачал головой: обставили тебя, Жаров. На своём же поле. Как, нравится ощущение? Если это была игра, то очень умелая, ведь теперь, понял Костя, он из кожи вон вылезет, но Алису получит. Вот только… Он покосился на джинсы: каких-то десять минут на балконе, и можно возвращаться
