Раз — дверь распахнута. Два — в стекло летит камень. Три — рука хватает жезл. Джетту пронизывает дрожь, заставляя на миг остановиться сердце. Перчатки лишь немного ослабляют мощь удара. За дверью слышен оглушительный свист. Четыре — она раскусывает оболочку зелья и выдергивает себя из ступора. Пять — мчится к окну и бросает жезл Паладину. Шесть — скатывается вниз по канату. Слышен стук открываемых дверей, вопли и брань первых жертв, грохот копыт по мостовой. И Джетту накрывает вторая волна магической атаки. Семь — она всё-таки теряет сознание и уже не чувствует, как чьи-то руки ловят ее и несут в ближайшую темную подворотню…
Ансельмо дель Пьёро гнал коня к резиденции Главы. За Темную он был спокоен — возле дома оставался Аквилеро. Там, где не справится ее острый ум, спасет его острый клинок. Задача Паладина была простой: разломать жезл, забрать артефакт, а верхнюю часть, используя в качестве болта*, подбросить в открытое окно, по возможности — в нежилую комнату. Хотя на самом деле это было не так важно. Вопрос был лишь в скорости обнаружения подарочка. После бешеной скачки и переноски тяжестей руки Паладина немного дрожали. Но от него не требовалось стрелять белке в глаз. Окно — достаточно крупная цель, чтобы попасть в нее и с дрожащими руками. Украшенный драгоценностями жезл влетел в оконный проем и глухо стукнул в доме о твердую поверхность. Успешно справившись с очередной частью бредового плана, Паладин должен был мчаться к месту встречи — постоялому двору на окраине, где компания оставила свои вещи. Вместо этого он свернул в ближайший проулок и стал ждать развития событий.
__________
Прим., а то вдруг кто не знает?
Болт — короткая, тяжелая (по сравнению с лучной) стрела для арбалета.
Тем временем Слон гулял в таверне в компании горожан и, глядя на очередную кружку в руках, размышлял о том, как опасна для здоровья роль Народного Героя. Особенно по утрам. Вот уже четвертую ночь он исполнял свой долг в различных питейных заведениях города. Хвала Богам, что последнюю.
— … Светлые вообще вольготно живут, — рассуждал Чиро. — А всё почему? Потому что почти каждый их город имеет личный оберег Богов. Но Монте-Кримен, говорят, в этом смысле тоже неплохо смотрится.
Он же и говорил, собственно. Все четыре ночи напролет он рассказывал об этом всем, кто с ним пил или просто проходил рядом.
— Да, — пробасил хмельной толстяк слева. — У нас таких целых два. Или три? А может, даже четыре.
Чиро усмехнулся про себя. В ушах народа все новости умножаются на три, как хорошие, так и плохие.
— Я слышал, — развивал тему сухопарый мужик справа, — что один из них замурован в Ратуше. А тот Светлый, которому ты морду начистил, хотел его у нашего Сената выкупить. Но те ему отказали.
— Нет, всё не так, — в разговор влез еще один собутыльник. — Этот хотел выкупить другой амулет, у Бьёрена. А тот — мужик с понятиями, прогнал. Но с нашим Главой решил сговориться какой-то другой Светлый. У меня там племяшка работает на побегушках. Так она рассказывала, что ее хозяин после встречи с ним такой довольный был. А вчера от гнома вернулся мрачнее тучи.
— А кто ему помешает продать тот амулет, который в Ратуше? Все знают, что он за деньги мать родную продаст… — пришло на ум толстяку.
Дверь в питейное заведение распахнулась, и шум гульбища перекрыл вопль ввалившегося:
— Братцы! Глава обокрал Бьёрена! У него в доме нашли доказательства! Сейчас вора тащат судить к Ратуше!
— К Ратуше! К Ратуше! — раздавались пьяные голоса.
— К Ратуше! — кричал Чиро вместе с ними. Поскольку этого он и добивался. — Там вторая святыня!
Поток посетителей хлынул на улицу, где было почти так же многолюдно, как днем. Над городом разносился звон тревожного колокола. Народ с факелами в руках стекался на главную площадь. Чиро постарался пробраться поближе к основному действу.
Возле ворот Ратуши стоял городской Глава. Нужно сказать, что держался он молодцом. И вид негодующего гнома рядом его нисколько не пугал. Между тем, Бьёрен вопил во всю глотку:
— Требую справедливости! Люди вольного города Монте-Кримен, я требую справедливости!
Вдруг рядом с ними, в прямом смысле этого слова — из воздуха, с хлопкОм — появился мужик в мантии. Его приветствовал гул толпы. Несложно было догадаться, что это городской маг. Он поднял посох, и шум стих.
— Что тут у вас? — недовольно спросил он.
— Он украл у меня Рубиновый Глаз! — обвинил Главу ювелир.
— Всё же выяснил, что это было, — недовольно пробурчал маг. — Я так и знал: как только кто пронюхает, начнутся неприятности
— Я тут не причем. Части жезла мне в дом подбросили, — возразил Глава.
— Ага! Хорошо живут некоторые — им драгоценности в дом кидают! — послышался крик из толпы. — Мне вот почему-то не подбрасывают! — слова были встречены одобрительным смехом горожан.
В этот момент ворота Ратуши распахнулись и оттуда выбежали двое стражников.
— Люди, — закричал один, — в Центральном зале был тайник! Он вскрыт! Остался только футляр!
— Он и Жезл Силы продал, — подсказал Чиро окружающим, и, словно эхо, эта мысль пробежала по рядам.
— Я не имею к этому никакого отношения! — возмутился Глава.
— А откуда тогда в твоем кабинете в Ратуше столько золота? — поинтересовался второй блюститель порядка, вытягивая над головой руки с кошелями.
— Меня подставили! — взвигнул Глава, и теперь в его голосе слышался страх.
Толпа дружно рассмеялась.
Маг подошел к стражнику, взял в руки кошели и вынес вердикт:
— Обвиняемый держал в руках эти деньги. Вешайте его побыстрее, и я отправлюсь досыпать.
Вопрос виселицы решился просто: веревку просунули через витую железную решетку над воротами Ратуши. Упирающегося Главу под гневные выкрики толпы поставили на небольшой стульчик, и надели ему на шею петлю.
Внезапно словно ледяной ветерок прошелся по площади, загасив факелы, и люди смолкли. Из темноты здания сквозь обвиняемого просочилось привидение и зависло прямо перед ним. Стражник, державший преступника, потом рассказывал, что это был призрак прелестной девушки. Увидев ее, Глава побледнел и чуть слышно прошептал: «Агуэда…»
Ответный мелодичный смех услышали все. Бесплотная рука с выставленными «козой» указательным пальцем и мизинцем потянулась к стражнику с шаловливым: «У-тю-тю-тю-тю!» Нервы мужика сдали, он дернулся назад и, падая, выбил из-под жертвы опору. Площадь огласилась торжествующим воплем, и призрак исчез.
* * * * *
— И что бы твои Светлые делали без моей Джетты? — в голосе Игрока Темными слышалось самодовольство.
— Ну, надо же. Уже «моя». И по имени. А, помнится, не так давно она была простой «бабой», — с усмешкой заметил его противник.
— Виноват. Казалась бабой простой, а оказалась Золотой. Ручкой. Но ведь, согласись, хороша! — Игрок не скрывал восхищения.
— Да и мои ребята не промах.
— Говорили ежи:
