— Кира, — почти жалобно прошептал он ей в ухо. — Кира, что ты со мной делаешь… Я так не могу.
Хрена себе! Не может он. Да это она не может. Кира притянула его за бедра, направляя в себя. Костя выдохнул стоном, погружаясь до самого предела. Выныривая. И вновь погружаясь. И вновь. Заполняя ее не только физически, а просто… всю. Темп ускорялся. Ласки становились всё более отрывистыми, но такими… умопомрачительными. В прямом смысле — сознание Киры перешло в бессознательное состояние, омывая волнами чего-то очень важного, очень нужного, того, чего так и не хватает… ну, еще чуть-чуть… Капельку… И чистейшее наслаждение окатило Киру с головы до ног, заставляя кричать в полный голос. Костя поймал ее крик поцелуем, но практически следом почти до боли сжал ее за бедра, и замер, шумно выдохнув. А потом повалился сверху, обжигая горячим тяжелым дыханием.
Они лежали молча. Костя — вороша ее волосы. Кира — размышляя о том, что свой вклад в общий колхоз Шеф так и не сделал, и презервативом не воспользовался. Радовало только то, что дни были безопасными, и месячные должны были начаться практически «вчера».
— Я в ванную, — шепнул Костя и оторвал себя от кровати. Сразу стало холодно и одиноко.
Однако стоило ему открыть дверь в освещенный коридор, он резко развернулся.
— Кира, ты… — Шеф смотрел себе на… то самое место и в его голосе слышался такой неприкрытый ужас, что Новикова и сама испугалась. Что она там такого натворила?!
Она скатилась с постели и чуть не рассмеялась, разрываясь между комизмом ситуации и неловкостью. На постели темнели пятна. Ура, вроде как. Контрацепция окончательно потеряла актуальность. А Костя убежден, что лишил ее невинности. Какая идеальная возможность отомстить. Сыграть на чувстве вины… Кира печально хмыкнула про себя. Она подняла трусики и, проходя мимо Шефа, сказала:
— Это совсем не то, что вы подумали.
Новикова подобрала в прихожей сумочку, в которой всегда на случай ядерной войны лежал резервный пакетик и направилась в ванную. Справившись с одной критической ситуацией, она пошла создавать другую. По дороге кстати нашлось платье, так что Кира вернулась в спальню во всеоружии.
— Мне очень неловко, что так вышло с вашей простыней, Константин Сергеевич, — как можно нейтральнее произнесла она, — но кровь отстирывается. В крайнем случае, купите новый комплект. На выигранные средства.
Костя — всё еще без белья и прикрытый лишь покрывалом, — резко подскочил.
— А ну-ка еще раз, — велел он.
— Зачем? Я всё знаю. Влад мне рассказал про ваш спор.
Костя рассмеялся сдавленным смехом и помотал головой.
— Вот гаденыш. Значит, он тебе всё рассказал про спор?
Кира кивнула.
— И ты пришла ко мне такая красивая, чтобы назло кондуктору пойти пешком, в смысле, отдать мне приз, чтобы я подавился?
Кира кивнула, но потом поняла, что где-то ее накалывают (и совершенно точно подкалывают — везде) и, поправившись, пожала плечами.
— Ты сама своим умищем дошла до такого гениального решения, или этот засранец тебе его подсказал?
Блин. В мечтах Киры, после откровения о споре Костя должен был пасть в судорогах от чувства вины. Нужно было всё же не признаваться, что у нее банально месячные начались…
— Кира, я фигею с твоей патологики, — Шеф опустил взгляд себе на голые коленки и помотал головой. — Я ставил на то, что ты ни с кем, — НИ С КЕМ, — не переспишь. И минут двадцать назад от своего выигрыша отказался.
Новикова смотрела на эту ухмыляющуюся физиономию и понимала, что ничего не понимала.
— Сядь, — велел Шеф, хлопая рукой по постели рядом с собой.
— Я вам не собака, — отбрехалась Кира.
— Это я вижу. Пес у меня — существо разумное, — хохотнул он. — Садись. Ты же не думаешь, что я тебя теперь так просто отпущу.
Кире стало страшновато за последствия, но она всё же села. На самый краешек кровати.
— Вообще-то, да. Я так и думаю, — призналась Кира.
— Ха-ха.
Костя стремительным броском подхватил ее на руки и завалил на постель, головой на подушку.
— Раз уж я остался без выигрыша, ты теперь будешь отрабатывать его натурой, — нависая сверху, заявил Шеф.
Ниже пояса, где сегодня уже не грозило ничего отрабатывать, сладко заныло. Но тут Жаба вернула Кире подачу про гордость. Новикова собралась решительно возразить, но Костя продолжил:
— Ну, там, постельное белье стирать. В квартире убираться. Еду готовить.
С каждым новым словом внутри Новиковой растекалась ярость, грозя вот-вот прорваться извержением вулкана.
— Детей рожать, — продолжал гад. — Что там еще жены делают?
— Какие жены? — не поняла Кира, и вулкан внутри сдулся, как надувной шарик.
— Какие-какие? Законные.
— Ты меня замуж после этого зовешь? — не поверила Новикова. Это совершенно точно шутка. Очередная глупая, жестокая шутка.
— А что я должен после это сделать, интересно? — полюбопытствовал Костя и быстро чмокнул ее в губы.
— Предложить поделиться выигрышем, — Кира поерзала под нехилой тушкой начальника.
Тот рассмеялся в полный голос.
— Кира, нет выигрыша. Нет. Так что придется замуж.
Последнее предложение он произнес совершенно серьезно. И даже сурово и строго.
— Ты бессердечный тиран, — выпалила на это Новикова.
— Ну, да. Я — бессердечный тиран. А у тебя — патологика. Нам обоим придется с чем-то мириться. В семьях, я слышал, так обычно и бывает.
Он откатился набок и подпер голову ладонью.
— Костя, ты действительно? Серьезно?
— Я действительно и серьезно. Разумеется, я планировал сказать это при других обстоятельствах, и не так… скоропостижно. Но ты у нас такая вся внезапная… Такая противоречивая. Так что сама виновата.
Как это по-мужски — свалить всю вину на слабую и беззащитную девушку. Но в душе, где еще недавно ныла рана, появилась слабая, но надежда. Кстати, о ране.
— Я, между прочим, заявление на увольнение написала, — сообщила Кира.
— Это хорошо, — одобрил Шеф, и Новикова с трудом удержалась от того, чтобы ему не врезать. Она резко села, но Костя прижал ее рукой к постели.
— Лежать, — велел он. — Эти козлы пообещали, что если ты в конце концов напишешь заявление об увольнении, будут все втроем уговаривать тебя остаться. Выигрыш я не получу, но хоть на моральную компенсацию могу рассчитывать?
— То есть меня не уволят? — уже более спокойно спросила Кира, хотя Жаба внутри
