Вадим плюхнулся в свое кресло в углу, которое всегда оставалось в тени, сколько бы ламп ни горело в комнате, вздохнул и ответил:
- Не умничай, а? И так тошно.
Хельга посмотрела на него так, словно он прошелся без штанов по улице или учудил что-нибудь похлеще.
- Тебе тошно? - удивилась она и вдруг испытующе прищурилась и посмотрела на Вадима так, что ему захотелось забиться куда-нибудь под ковер и не вылезать до Страшного суда.
- Что! - не вытерпел он. Губы Хельги задрожали, словно она с трудом удерживала улыбку, а потом наглая девчонка расхохоталась на весь дом и ткнула в Вадима пальцем:
- Да ты влюбился! Точно, влюбился!
- Вот дура, - мрачно отмахнулся Вадим и нахмурился. - Ничего я не влюбился, не выдумывай. Просто знаешь, - он откинулся на спинку кресла и устало прикрыл глаза, - когда-то давно, очень давно, я любил одну девушку. До Чечни еще.
Хельга моментально стала серьезной. Весь ее смех куда-то испарился.
- А потом? - спросила она, и Вадим, к своему искреннему удивлению, услышал в ее голосе внимательный, неравнодушный интерес. Почти понимание.
- Потом я умер, - сказал он. - И все.
Такой финал Хельгу явно не устроил. Она заерзала на диване и растерянно сказала:
- Нет, ну так не бывает, чтобы все. Совсем все.
- Бывает, - Вадим устроился в кресле поудобнее и подумал, что ему все-таки надо поспать часок-другой. Может, тогда это странное ощущение, что угнездилось в его голове, исчезнет и перестанет мучить. Так мучит заноза или сломанный ноготь: вроде бы не болит, но о себе напоминает постоянно.
- Мне это не нравится, - призналась Хельга, и ее озарила просто невероятная по глупости идея: - Слушай! Может, тебе поехать за ними? За Машей и мальчиком?
Вадим даже рассмеялся, но смех получился каким-то ненатуральным. Ха, ха, ха - просто обозначение смеха. Он вдруг понял, что Хельга права, и ему действительно хочется взять и улететь в Красноярск. Молодая женщина, одна с ребенком, мало ли, что может случиться? Бывший муж, например, вылезет с прекрасной мотивацией морального урода: я уходил от больного, а он теперь здоровый.
Он почему-то был уверен, что так все и произойдет.
- Я даже не помню, как ту девочку звали, - задумчиво сказал Вадим. - Лица не помню, ничего… Просто знаю, что была.
- Это не ответ на мой вопрос, - вздохнула Хельга. - Вот даже ни разу не ответ.
Вадим улыбнулся, но вместо улыбки получилась очень неприятная гримаса.
- Неужели ты думаешь, что я кому-то нужен вот такой, - промолвил он. Хельга только руками развела.
- Почему нет? Ты знаешь, я видела, как хватаются за алкашей и наркошей. Так что упырь это еще не самый неприятный вариант.
Теперь Вадим улыбнулся намного искреннее. Хельга умела пробудить то, что он считал человечным.
Как и Мария. Вадим вспомнил, как она смотрела на него - с тихой спокойной лаской, не прямо, а чуть искоса, словно он не должен был заметить ее взгляд. Словно она не должна была так смотреть.
- Это больно, - устало произнес Вадим. - Оживать всегда больно. Особенно если много-много лет… Тебя тогда и на свете не было, пигалица. А ты делаешь вид, будто все понимаешь.
- Я не делаю вид, - насупилась Хельга. - Я хочу помочь.
- Избавиться ты от меня хочешь. Но не выйдет, - припечатал Вадим и поднялся. - Ладно, было да прошло.
На следующий день он сделал то, чего не делал уже несколько недель: включил маленький ноутбук и вышел в интернет. Поиски Марии заняли несколько минут - открыв ее профайл в социальной сети, Вадим увидел, что девушка онлайн. «Мы дома!» - всплыл новый статус на странице, и Вадим написал:
«Привет. Как добрались?»
Она ответила не сразу - может, письма накопились, может, не поняла, кто этот человек с абстрактной картинкой на аватарке, который ни с того, ни с сего ей пишет.
«Здравствуйте! Долетели хорошо, отдыхаем. Димка передает вам привет».
Вадим закинул руки за голову и некоторое время смотрел в потолок.
«Давай на ты?» - предложил он. Мария помедлила и ответила:
«Давай».
Потом Мария вышла из сети, а Вадим долго сидел за столом, бездумно листал новостные страницы и размышлял о том, что должен прекратить все это. Если у него могла быть душа, то именно сейчас, в эти минуты, она прорастала в нем заново - и это было страшно и больно, потому что он не знал, как с ней жить и что делать. А потом Вадим закрыл ноутбук и отправился к хозяину.
Он и сам не верил, что готов сказать, вернее, попросить…
Открыв дверь кабинета Лефевра, Вадим вошел и, не затрудняя себя приветствиями и долгими предисловиями, проговорил:
- Евгений Андреевич, я хочу уехать в Красноярск к Маше.
Лефевр оторвался от своих бумаг, и Вадим на мгновение увидел тусклый отблеск короны. Но страшно не стало - и он искренне удивился этому отсутствию страха.
- Понимаете, я… Она мне понравилась, - хмуро признался Вадим. - И я хочу быть с ней.
Лефевр помолчал, словно никак не мог взять в толк, о чем говорит Вадим, а потом развел руками и улыбнулся:
- Совет да любовь. Что я еще могу сказать?
***На следующий день Вадим прислал сообщение, что долетел хорошо, у него все в порядке и выключил телефон навсегда. Лефевр подумал, что бывшего прислужника Знаменского можно выкинуть из головы. Он видел, что в будущем и Вадим, и Мария с сыном будут счастливы вместе - и этого было вполне достаточно.
Собственное будущее оставалось туманным. Для возвращения домой следовало стать негодяем, Лефевр отказался от этого, переступив через все мечты и надежды, и теперь надо было решить, как жить дальше. Лефевр, по большому счету, не строил серьезных планов - потому что не собирался тут оставаться. А теперь…
Впрочем, долго рефлексировать не получилось. В кабинет вошла Хельга и положила перед Лефевром красно-белый лист, сложенный вчетверо. Он развернул его и увидел фотографию девочки лет десяти и тревожные алые буквы «Помогите найти».
