И уж тем паче — не имели ни малейшего понятия о том, что даже простые смертные могут оказаться не столь уж простыми: как оказалось, какая-то внутренняя сила in potentia есть в каждом, сила in sensu не магическая и не имеющая ничего общего с явным даром сверхобычного, однако могущая продвинуть человека по пути усовершенствования (или, как робко оговаривались некоторые, наилучшего исполнения замысла Создателя) неведомо как далеко.
Массовая перепроверка, начавшаяся в рядах Конгрегации, первым делом прошлась по ключевым фигурам. Одним из первых на растерзание доверенным expertus’ам был отдан Хауэр, каковой так и не оставил попыток перешагнуть достигнутые пределы возможного. Свой знаменитый трюк со свечой, гаснущей от удара ладонью на расстоянии, он повторял теперь играючи, одним движением пальцев, а ударом ладони гасил уже пламя в очаге и сшибал со стола подсвечники и книги. На момент проверки Хауэр всерьез задумывался над тем, чтобы начать эксперименты над чем-то потяжелее подсвечника — например, над человеческим добровольцем. Проверенный тысячу раз еще при начале своего служения, после пояснений комиссии инструктор едва не впал в панику сам, заподозрив в себе, быть может, даже и одержимость, на первых испытаниях нервничал и срывался, отчего не смог повторить почти ничего из своих приемов, исключая самые простые.
Почти сутки ушли на разговоры и увещевания — прибывшие expertus’ы пытались объясниться и убедить Хауэра, что он ни в коем случае не подозревается в измене, черной магии, продаже души и желании ввергнуть вселенную в апокалипсис, а напротив, представляет собою невероятно ценный для Конгрегации экземпляр, понимание коего поспособствует упрочнению Империи и усилению собственно Конгрегации. Курт подозревал, однако, что наибольшее действие возымело обещание одного из специалистов по итогам исследований и выводов составить методичку, каковая послужит своего рода учебником для проходящих стажировку зондеров, что самоочевидно поднимет показатели на новый уровень, а Хауэру позволит воспитать помощника и преемника в короткие сроки.
Результаты проверки оказались поразительными. После, как выразился один из expertus’ов, «тонкой настройки» своего восприятия специалисты сумели ощутить ту самую исходящую от их подопытного неведомую силу; она отличалась от магической, отличалась от дара, она вообще ни на что была не похожа, но совершенно бесспорно не имела в себе ничего негативного. Сила Человека, с нескрываемой гордостью констатировал инструктор, выслушав выводы присланной комиссии. По словам все того же expertus’а, была в этой гордости немалая доля гордыни и даже надменности, но ввиду обстоятельств Хауэра нельзя было не извинить, тем паче, что гордился неутомимый экспериментатор не собою самим, а родом человеческим in universum[60].
Вторым под прицел овладевших новым методом исследователей попал Курт. Expertus’ы едва ли не буквально тянули из майстера инквизитора жилы четыре дня, заставляя производить мысленные усилия и физические действия, при которых, по их ожиданиям, должен был подать знак спящий в нем дар либо отозваться та самая сила человеческая, каковой теперь так гордился инструктор зондергрупп. Баснословное везение Молота Ведьм еще были готовы списать на счастливые случаи и даже, в самом деле, на покровительство Всевышнего, однако его невероятная устойчивость к воздействиям на разум всегда не давала сослужителям покоя, и вот, наконец, появилась возможность узнать ее природу, хоть немного приблизиться к разгадке, разглядеть…
Ничего.
Это было все, что сумели найти в легенде Конгрегации. Ничего. Nullus. Пустота. Если кто и соответствовал словам «простой смертный» в полном их смысле — так это майстер инквизитор Курт Гессе.
Нет, нечто редкостное в нем определенно имелось, но это нечто давно уже определили и классифицировали и враги, и свои: упорное, маниакальное контролирование любого чувства, любой эмоции, любой возникшей в голове идеи, отслеживание в самом себе причины каждого движения души и разума, резона каждой мимолетной мысли и любого желания в любой мелочи, вплоть до выбора блюда к завтраку. Ничего сверхобычного в этом не было, и если та самая сила человеческая и имелась в подопытном Гессе, то вся она ушла в этот рассудочный контроль, каковой, видимо, и вставал каменной стеной на пути любого поползновения пробраться или прорваться в его разум.
Бруно, осунувшийся и какой-то словно истаявший, попытался отпустить по этому поводу пару шуток, однако вышли они столь неприятными и плоскими, что духовник оставил все попытки острить, лишь заметив напоследок, как Империи сильно посчастливилось, что гроза малефиков и обывателей Молот Ведьм в довесок к прочим своим сомнительным талантам не наделен еще и даром применять их с удвоенной силой.
Сам ректор академии был проверен также, тоже оказавшись, как бесстрастно выразились expertus’ы, «пустышкой»; некая сила духа в нем определенно присутствовала, однако ни в какие особенные таланты, кроме «тошнотворного благочестия», как охарактеризовал это Курт, выливаться не спешила. Висконти, Сфорца, Фридрих, коего засунули под лупу тотчас же после победного возвращения из Гельвеции, все до единого зондеры и доверенные лица Совета — все оказались в той или иной мере «человечески сильны», но за пределы тривиальной «силы духа» той или иной степени это не выходило. По мнению кое-кого из expertus’ов, успевших перед отъездом из горного лагеря заразиться новыми идеями воспрянувшего инструктора, подобное могло означать всего лишь, что девиз «человек может всё» попросту не дал ростка в их душе по недостатку веры в человечество и себя самих.
Звучало это, как заметил Висконти, довольно обидно, но, похоже, близко к истине.
После ревизии внутреннего круга волна проверок и перепроверок пошла по академии, от младших курсов, где подрастали воспитанники, до предвыпускных курсантских, а также и далее, вплоть до давно вышедших на службу следователей, курьеров, помощников и даже executor’ов. Академия тихо волновалась, курсанты перешептывались, нервно шутя о внезапной начальственной паранойе, служители на местах явно были в напряжении, но привычка доверять руководству делала свое дело — информация не выходила за пределы отделений, а в самих отделениях, кроме недоумения, не возникало никаких неуставных эмоций.
Когда сообщили о двух обладателях спящего дара — одном курьере и одном помощнике следователя — Висконти побелел лицом, а Бруно устало и обреченно засмеялся, обративши очи горе и уже в сотый раз повторив ставшую присказкой фразу про не дожившего до этого дня отца Бенедикта. До этой минуты, как понял Курт, в сердце членов Совета все еще теплилась надежда, что полученная от Ульмера информация или неверна, или верна лишь отчасти, или была неверно понята, или же Конгрегацию просто миновала calix iste[61].
Еще двоих нашли среди воспитанников младших курсов и одного — среди выпускников-следователей. Всех пятерых взяли под контроль: курьера, помощника следователя и выпускника-инквизитора отозвали со службы и передали в руки expertus’ов, воспитанников перевели на особые курсы, предупредив, что
