— Так сложилось, что свойственного мне питания не случалось уже месяца за три до принятия решения о моей поездке в Грайерц, и за два дня до этой поездки я перестал принимать любую пищу вовсе. Посему, Гессе, поверь, если в соседнем городе на землю упадет капля крови — я это учую и сходу скажу, человеческая она или принадлежит животному. Так вот там — там пустили кровь человеку.
— А если дело внезапно перейдет в финальную фазу? — недовольно поинтересовался Курт. — Сам знаешь, как бывает: настраиваешься на затяжное расследование, готовишься неделями ворочать кипы скучных показаний, а дело вдруг нежданно-негаданно за час-другой оборачивается мощной дракой. И что тогда?
— Желаешь проверить, насколько я способен защитить себя и вас? — бледно улыбнулся стриг, и он отмахнулся:
— Не мне тебя учить, ты сам себя знаешь лучше; если уверен, что не свалишься в голодный обморок — можешь хоть ночные бдения присовокупить к своему посту. Итак, кровь. Человеческая. Много?
— Было — много.
— Было, — с нажимом повторил Мартин. — И куда она делась?
— Я не следователь. Хочу это напомнить. Посему все сказанное далее будет по большей части догадками… Судя по расположению и насыщенности следов, человек, которому эта кровь принадлежала, je suppose[79], был убит на чем-то вроде расстеленной под ним плотной ткани; возможно — поверх лапника, причем следы, каковые мне удалось ощутить — это лишь то, что не попало в какой-то сосуд, куда эту кровь пытались собрать.
— Стриги? — предположил Мартин с сомнением. — Или, быть может, кто-то из наших святых паломников, а то и все они — всего лишь обычные культисты, страстно мечтающие стать малефиками через какой-нибудь нелепый ритуал, о котором прочитали в какой-нибудь столь же бредовой книжонке.
— Стриги не годятся: эта кровь была вылита в костер. Судя по тому, что угли не выглядят склеившейся массой — вылили ее не разом, а плескали понемногу, дабы огонь не затух, и уже после этого костер еще долго горел. Либо того требовал гипотетический ритуал, либо это был лишь la bonne solution[80] избавиться от четверти ведра крови без следов.
— Итак, — повторил Курт, — мы имеем в гуще леса некое место, явнейшим образом расчищенное человеческими руками. На этом месте некто убил кого-то, выпустив из него всю кровь, однако ее не употребили в питье или пищу, а попросту вылили в огонь с пока неизвестными целями. Место убийства было чем-то застелено, однако убиваемый брыкался, либо же убийца…
— Убийцы, — поправил фон Вегерхоф уверенно, и он кивнул:
— Убийцы… были в этом деле профанами и не смогли удержать жертву точно над сосудом, посему были брызги, причем достаточно густые, чтобы просочиться через ткань и впитаться в дерн. И… никаких следов иного плана. Так?
— Exactement[81].
— Кровавый ритуал, но не магия крови…
— А вот в этом я не уверен, — тихо возразил стриг, и две пары глаз уставились на него недоуменно.
— Постойте-ка, — не слишком учтиво выговорил Мартин, — это как понимать? Ведь вы направились сюда с нами как expertus по этой категории малефиции, вы говорили, что тотчас же определите ее следы, если доведется на таковые напасть… И вы не уверены?
— Ты сказал, что следы были лишь материальными, — поддержал Курт, — лишь кровь, и все. Так имелись на этой клятой поляне какие-то, мать их, эманации, или нет?
— Нет, — невозмутимо качнул головой фон Вегерхоф, столь же сдержанно уточнив: — Когда там появился я. Что на той самой поляне творилось накануне — я не знаю… Господа дознаватели, позвольте я кое-что проясню: слова «магия крови» звучат очень красиво и таинственно, но несколько вводят в заблуждение, ибо создают ложное впечатление, будто это магия, основой коей является кровь.
— А это не так, — почти без вопросительных интонаций договорил Мартин, и стриг спросил, не ответив:
— Магия земли — что это?
— Сказки, — твердо отозвался инквизитор, и Курт с сомнением хмыкнул:
— Лет двадцать назад я был того же мнения, а вот теперь… Я бы не был так уверен.
— Ты подобное видел?
— Нет. Но видел многое другое.
— Господи Иисусе, это же был гипотетический вопрос, — с легким раздражением перебил фон Вегерхоф. — Сказки или нет — peu importe[82], ответьте на вопрос: что такое была бы «магия земли», если судить по известным вам её описаниям?
— Магия, управляющая землей… Я понял, к чему вы, — сам себя оборвал Мартин. — Магия крови не столько использует кровь как источник силы, сколько напротив — работает с кровью как с объектом приложения этой силы, и этот тип малефиции придает крови некие сверхобычные свойства только на время работы с нею, когда же работа окончена — никаких следов не остается, и почувствовать их невозможно.
— Oui. Разумеется, если б сие место служило своего рода жертвенником несколько лет кряду, оно пропиталось бы теми самыми эманациями так, что не заметить этого не смог бы и мальчишка-первогодок с особого курса. Однако в данном случае мы имеем нечто, случавшееся не столь давно и часто.
— «Не столь часто», — снова повторил за стригом Мартин. — Иными словами, вы убеждены, что эта кровь, это убийство — не единичный случай?
— Я не следователь, — напомнил фон Вегерхоф мягко. — Однако могу отличить землю, по коей потопталось несколько человек в течение часа-двух, и ту, что стиралась подошвами много раз.
— Александер, — столь же подчеркнуто незлобиво и вкрадчиво произнес Курт, придвинувшись к столу ближе и даже позабыв о ноющей боли в плече. — Ты будто в первый раз показания даешь… Довольно отмеривать информацию ломтями, выкладывай, что еще ты там нашел, увидел, угадал и учуял. О чем ты еще забыл сказать?
— Я как раз к этому подхожу, — кивнул стриг. — Есть еще кое-что. Угли костра, помимо запаха жженой крови, пахнут мясным жиром.
— Eia[83], — чуть слышно пробормотал Мартин в наступившей тишине. — Стало быть, вы хотите сказать…
— Если мысль о стригах со склонностью к ритуальности все еще тлела в твоем разуме, отринь ее. В нашей среде бывает всякое, но жарить человечину в глухом лесу еще никому в голову не приходило.
— Великолепно, — с чувством проговорил Курт. — У нас здесь неведомое нечто, пожирающее всё живое, и толпа недоумков, восторженно рвущихся в это неведомое. Но этого им мало, посему они начали ночами жрать друг друга. Я полагаю, никто не сомневается, что следы сей трапезы оставлены нашими благочестивыми постниками… Мартин? — нахмурился он, увидев, как тот неопределенно качнул головой, отведя взгляд в угол. — Если есть основания для сомнений, мне бы хотелось их услышать.
Стриг тихо кашлянул, и Курт уточнил, чуть сбавив тон:
— Пришло в голову что-то, чему прежде не придавал значения?
— Вроде того, — нехотя отозвался инквизитор. — Точней сказать, придал, но не то.
— Не томи.
— Йенс Гейгер, — тихо пояснил Мартин. — Сегодня
