— Eia, — повторил за ним Курт. — И отчего ж он тут, а не там? Не прижился?
— Во время его жития в поселении Гейгеру случилось стать партиципатом[84] дела о нападении виндиго, причем первой жертвой была его жена, а из свидетелей — лишь он сам. Обстоятельства появления твари, на мой взгляд, слишком уж подходили под описание превращения в неё человека: двое (он и жена), заблудились зимой в лесу и находились на грани голодной смерти, и вдруг… По версии Гейгера, явившееся невесть откуда существо сожрало его жену, а ему самому удалось убежать.
— И ты полагаешь…
— Он утверждает, — с нажимом произнес Мартин, — что расследование показало его невиновность. Что он находился под надзором долгое время, был не единожды допрошен приписанным к поселению инквизитором, а также — что пребывал по сути в заточении, когда произошло очередное убийство, и тем был оправдан; тот факт, что его отпустили на большую землю, добавляет веса его словам…
— Если они правдивы в остальном. И если он не бежал каким-либо образом. Александер, ты же член Совета, а подобные отчеты из Винланда явно не проходят по категории «мелкая записка, не стоящая внимания», и ты не мог об этом не знать и не слышать.
— Знал и слышал, — согласился стриг, с нажимом уточнив: — Но как тебе хорошо известно, большая часть моего времени была отнята не работой в архиве и не заседаниями в Совете, а агентурной службой. Посему подробностей не расскажу — я их не знаю.
— Я именно так и подумал, — не дав Курту возразить, сказал Мартин, — и сегодня, поговорив с Гейгером, я направился к фон Нойбауэру и затребовал одного из его парней, какового отправил в академию с соответствующим запросом. Если Гейгер сказал правду — в архиве должна храниться копия отчета, полностью соответствующая его словам; если же в его рассказе и отчете будут расхождения…
— И когда ты намеревался об этом рассказать?
— Когда боец фон Нойбауэра вернулся бы с ответом, — безучастно отозвался Мартин. — А до того — о чем было рассказывать?
— Узнаю семейные черты, — тихо хмыкнул стриг. — Впрочем, виндиго, сколь я помню, пожирает своих жертв сырыми и зачастую живыми, и никаких сведений о подобных кулинарных изысках в натуре этих существ не зафиксировано.
— Насколько мне известно — нет, — согласился Мартин со вздохом. — Если судить по имеющимся в архиве отчетам — ничего такого не было ни в рассказах местных, ни в каких-либо свидетельских показаниях. Мало того, согласно местным легендам виндиго, в отличие от обычного хищника, попробовавшего человечины, не начинает охотиться на людей поблизости от их жилищ, а напротив — со временем отдаляется от людских поселений, начинает жить в глухом лесу, как зверь, и вообще чем дальше, тем меньше становится похожим на человека даже внешне. А наш не прижившийся поселенец при всех его странностях все-таки выглядит вполне по-людски. Поэтому я сейчас и не стал тотчас же выдвигать версию «Йенс Гейгер»… Другие версии есть?
— Самая логичная: в среде наших славных паломников имеется шайка любителей жареного человеческого мяса, шайка наглая, но небольшая… Как я понимаю, вокруг этого костра топталось явно не три десятка человек?
— Maximum пятеро, — подумав, ответил фон Вегерхоф. — Или четверо. По крайней мере — минувшей ночью. Я не следопыт, а распознавать тонкости запахов различных подошв спустя несколько часов — с этим, скорее, к Максу, коего мы, hélas[85], под рукой не имеем.
— Что у нас с периодичностью исчезновений? — задумчиво проговорил Курт, и Мартин кивнул назад, на дверь в свою комнату:
— Могу поднять копии своих отчетов, но и на память скажу, что это я проверил первым делом. Нет четких периодов, как бы я ни считал — всех исчезнувших вместе или пропавших и сгинувших раздельно. Две недели, месяц, два месяца, три недели… Ни одного совпадения, ни одного четкого срока. Или происходящее не имеет ритуального подтекста, или не привязано к конкретным временным отрезкам, или эти отрезки неравномерны.
— Или расчеты нам сбивают те, кто и в самом деле заплутали в лесу и не сумели выбраться… Звери-то тут все еще бродят, хотя паломническое бытие и распугало самых близкоживущих. И к тому же мы не знаем точно, кто ушел в Предел, а кто нет, все наши деления на сгинувших и пропавших довольно условны и основаны исключительно на предположениях паломников, которые что-то слышали, о чем-то догадываются или что-то как-то истолковали. Id est, так как мы не знаем с точностью, кто из девшихся невесть куда был съеден — мы не знаем и периодичности этого действа.
— Ergo, не можем даже устроить засаду у места их сборищ.
— D'une manière générale[86], я мог бы уходить туда хоть каждую ночь, — заметил фон Вегерхоф без особенного воодушевления. — Не сказал бы, что еженощное пребывание на сырой холодной земле среди насекомых и гадюк есть предел моих желаний, но на какие только жертвы не пойдешь ради службы.
— Сколько времени занял путь до той поляны?
— Часа два с лишним, однако я бродил неспешно и бесцельно, если же потребуется — доберусь за неполный час, а не мешайся на пути заросли — потребовалось бы не более получаса.
— Однако же упорные засранцы, — буркнул Мартин. — Ведь не ленятся таскаться в такую даль всякий раз… Я полагаю, в предложении Александера есть смысл; в отличие от нас, он не застудит суставы, не свалится в горячке, не станет жертвой хищника, а то и самих тех, на кого эта засада будет устроена, он услышит и увидит их издалека, он сможет выкрутиться в случае внезапной стычки… И ему не так необходимо даже само место для сна, как нам.
— Какой ужасающий цинизм, — с показательной печальной укоризной вздохнул стриг. — Где, je vous le demande[87], христианское милосердие и любовь к ближнему?
— В глубине души Мартин тебе искренне соболезнует, — заверил Курт. — Уверен.
— Безмерно, — подтвердил тот, с демонстративной искренностью прижав ладонь к груди. — И так как вскоре стемнеет, надлежит решить вопрос, когда будет иметь смысл начать это несение поста? Есть ли хоть малейшее основание предполагать, что они (или кто-то из них) вернутся туда этой ночью?
— В теории — нет…
— …а на практике бывает всякое, — уже серьезно договорил фон Вегерхоф, с тоской бросив взгляд в окно. — И коли уж сия благая мысль пришла нам в голову сегодня, сегодня же и займемся ее воплощением, дабы после, случись что, не кусать локти.
— Быть может, не теряя времени, также и провести обыск жилищ и личных вещей наших паломников? — не слишком уверенно предположил Мартин, и
