Потапычу, который, скорей всего, не только бармен, но и вышибала, откровенно плевать на реакцию случайного туриста. Он явно устал и ждёт конца смены, чтобы пойти домой к супруге и детям или отправиться пить пиво с друзьями и смотреть футбол в спортбаре. Ну или чем там занимаются разумные цивилы после службы? Не специалист.
Меня тут знают, поэтому достаточно кивнуть и усесться у дальнего края стойки.
…Поначалу меня здесь многое фраппировало. В большей-то части районов всё ничего, как в Империи, только с местным колоритом: ну, в кабаках с дорожки и на дорожку рюмочку с бутербродиком бесплатно «паспытаць» предлагают, ну, казино со стрип-клубами на каждом шагу, ну, цыгане в этих казино гитарами с монистами бренчат.
Колорит-с!
Даже язык местный, несмотря на всю своеобразность – чего «Масква» и «выхад» стоят! – и непонятные словечки, был как-то интуитивно понятен. По контексту смысл уловить легко.
И лица, каких в Империи двенадцать на дюжину. Разве что барышни обворожительно, почти что неприлично красивы – вот и всё отличие.
Но купеческий квартал… Тут тебе и аугментации всех цветов и видов, и биотехнологии, и звери говорящие.
Сначала шарахался. Потом понял: вседозволенность здесь скорее игра, чем факт бытия. Сейм, несмотря на всю декларируемую демократичность, хорошо знал, где провести черту.
В Вольном Княжестве Литовском, иначе Литвинии были стриптиз, но не легальные бордели; казино, но не игорная мафия; люди в звериной шкуре, но не звери с человеческим умом; импланты, усиливающие возможности человека, но не дополняющие таковые.
…Гордецы, тароватые умницы, дружелюбные, но ставящие превыше всего собственную независимость, литвины вот уже век жили торговлей и туризмом.
Мне они были симпатичны.
Осознав в процессе краха Федерации, что политика «нефть в обмен на поцелуи» никуда не приведет, а заигрывание как с нами, так и с Европой обеспечит лишь утрату их драгоценного суверенитета, ребята зачеркнули минус и получили плюс, научившись балансировать между всеми силами разом, не склоняясь ни к одной из них – и сделали на этом состояние.
Потом выяснилось, что на любое состояние найдутся охотники – и тот факт, что Империя единственная не претендовала на чужое, привел к дружбе и фактической унии. Но это другой разговор.
В любом случае, здесь можно было достать товары, которыми великие державы не спешили делиться друг с другом. Здесь досужий турист мог за одну прогулку по городу посетить разом Азию, Европу и Империю – и заодно саму Литвинию.
…Мне принесли чашечку капучино и разноцветный коктейль. Обычный мой набор для этого времени суток.
Хорошо, что хвост остался снаружи. Видимо, рамён едят. Спасибо ребятам. Было их двое, Толстый и Тонкий; парочка практически не таилась и поначалу раздражала меня ужасно.
После того, как как-то вечером, загрустив, я сначала завёл их в кафешку напротив здания местной «дзяржауной безопасности», к коллегам, стал быть, и заказал «Не думай о секундах свысока» «для храбрых ребят вот за тем столиком», а после самым наглым образом ускользнул на заранее заказанном на разовый коммуникатор такси, я чувствовал себя самым прекрасным образом.
До тех пор, пока на следующее утро в холле отеля ко мне не подошел Толстый. Толстый мрачно жевал эскимо фиолетового цвета и смотрел исподлобья. Поднял взгляд и воззвал к моим лучшим чувствам:
– Ротмистр, скотина, тебе хиханьки, от безделья маешься, а нас премии лишат. Ты же свой, понимать должен! Нешто дурацких приказов не исполнял?
Если бы он был вежлив – послал бы на три буквы и еще поржал бы. А так между нами установилось молчаливое перемирие.
Ребята чуть отпустили поводок, а я перестал от них бегать. Жаль. Это развлекало.
В конце концов, я действительно изнывал от безделья.
…Когда в ноябре пришел в себя в военном госпитале и увидел ротмистрские погоны, понял – будет сложно.
Но и предположить не мог, в каком именно смысле.
Из-под опеки врачей я сбежал, как только прижилась новая кожа и отключили аппараты жизнеобеспечения. Эскулап цыкал языком и пытался вякать. Пришлось побуянить. Потом – размахивание удостоверением, наконец, челнок до Столицы – и всё лишь для того, чтобы обнаружить: Лес, как традиционно называли здание Конторы, оккупирован господами в черных сюртуках.
Господа рылись в терминалах, пугали Анечку, бессменную секретаршу Старика, мрачно заполнявшего заявление о досрочном выходе на пенсию по возрасту; и волком глядели на отдельского кота Ваську.
Васька в ответ шипел и плевался.
Они не были из ДыРы, но слушались их беспрекословно. Обнаружив за своим столом господина в черном, я не растерялся. Проигнорировав его наличие, включил чайник, достал чашку…
– И мне, если можно, пожалуйста, – неожиданно кротко попросил господин. – С малиной… Кстати, не подскажете, где файлы по явочным квартирам в Авениде?
Достав чашку – мне не жалко, пускай подавится, процедил в ответ:
– А список моей агентуры вам, случайно, не нужен?
– Спасибо, – отпил он. – Пригодится, Сергей Афанасьевич. Как раз спросить хотел.
– Что-о?!
– Спокойней, коллега, – попросил он. – Вам вредно волноваться. Понимаю, обидно. Службу расформировывают, сотрудников переводят в ДыРу, а вас вообще уходят. Ну так хотя бы ротмистром, с полным пенсионом…
Как будто все раны разом заныли.
– Я могу увидеть ваши документы? – спросил ледяным тоном.
Тот поднял взгляд округлившихся глаз.
– Ох! Дурак я! Вечно все порчу. Вам еще не сказали…
Он показывал ксиву, что-то вещал про льготы, выплаты и положение… Я не слышал. Перед глазами стояли строчки из удостоверения: «Служба по особым поручениям Двора ЕИВ».
Вот такая история.
Особист не соврал. Пенсион и впрямь положили царский. Уволен в запас по ранению. Ротмистр безопасности считается на ранг старше армейского, что означает штаб-офицерскую базовую часть выплаты. Боевые, наградные, служба в частях непосредственного контакта – я так и не понял, что именно так обозвали. Бонусы. За ранения – разовые, за долговременный вред здоровью – ежемесячные до конца жизни.
В неполный тридцать один год я достиг того, к чему многие шли всю жизнь. Можно было прикупить неплохой домик в Столице, яхту и спортивный аэромоб; яхту утопить, а на аэромобе врезаться в домик, и тем поставить точку в неуклюжей моей судьбе.
Впрочем, это треп. Даже взбреди мне на ум совершить смертный грех, не дало бы понимание: живу я взаймы. А долги следует отдавать.
Как именно – поживём-увидим.
Покупать дом и аэромоб не стал. О яхте подумал и плюнул: скучно. Помыкался туда-сюда, попытавшись устроиться на торговую ладью. Вызвали и объяснили, как я неправ. Занялся здоровьем: нечего кряхтеть, как древняя бабка, при каждом движении и вскармливать коллекцию фобий, собранную за годы службы.
Знакомый врач – звёздная известность, межзвёздные гонорары – огладил бородку клинышком и порекомендовал курорт и легкий загул.
Пожав плечами, начал исполнять. В сыром и промозглом зимней порой Крыму выдержал неделю. На Байкале – три дня. На четвертый понял: сопьюсь.
Была мысль двинуть трудником на
