— Я н-не понимаю, — ответила она, испуганно глядя на него, — что я сделала?
— Я думал… я думал… ты умерла, — ответил он безжизненным голосом и притянул к себе. Сжал так сильно, что стало больно. Но она прижималась к нему и терпела, потому что в эту самую минуту все тревоги уходили, покидали ее тело, делая его легким и чистым.
Они долго стояли обнявшись. Не шевелились, лишь тяжело дышали.
— Ты ледяная, замерзла? — первым пришел в себя Митя, выпустил ее и отступил на шаг, только сейчас заметив ее обнаженность. Степка, потеряв щит из его тела, покраснела и прикрыла грудь руками. Митя вздернул одну бровь вверх, но ничего не сказал. Сдернул покрывало с кровати, замотал ее в него с головой и подхватив на руки, понес наверх. Уложил на свой красивый белый диван, сам сел рядом и очень серьезно сказал:
— Если с тобой что-то случится, мы наверное, все подохнем! — Степка не нашлась, что ответить, только глядела на его лицо, отмечая необычайную бледность, синяки под глазами и впавшие щеки, — Рыженькая, я свяжу тебя, запру в четырех стенах и не выпущу до самой свадьбы… С тобой постоянно что-то случается… Я не вынесу, понимаешь, не вынесу, если ты… умрешь… — последнее произнес зловещим шепотом и прикрыл глаза.
— Митенька, я ничего не понимаю, — ответила тихо, — это не я чуть не умерла, это ты у меня на руках умирал…
— Да, я это понял. С твоим источником шутки плохи, знал, но рискнул, сил не было больше ждать… — он облокотился о спинку дивана, выдохнув собственный страх и начал успокаиваться, — это чудо, что получилось тебя выдернуть!
— А з-зачем ты это сделал? Я как раз собиралась возвращаться, вот только освежиться хотела…
— Зачем? Зачем? — он почему-то постоянно переспрашивал, словно плохо слышал, при этом голос был хриплый, словно он сдерживался, чтоб не заорать.
— Да, зачем? Я пошла на Поляну, мне было плохо, мне нужно было там побыть немного, я заснула… — стала сбивчиво объяснять, словно школьница, еще не понимающая в чем ее обвиняют, — заснула… а когда проснулась, поняла, что спала весь день и ночь… я знаю, что все волновались, но я ведь не специально…
— День и ночь? — Митя резко сел, повернувшись к ней лицом, — день и ночь? Ты серьезно, да?
— Что не так, Митенька, объясни нормально, что ты смотришь на меня так, словно у меня рога выросли?!
— Восемь дней, Панни! Тебя не было восемь дней! — выкрикнул он, — понимаешь, восемь!!!
— К-как…
— Вот так! Парни провели тебя на Поляну во вторник… неделю назад… Сегодня среда…
— Ш-ш-ш-што? — прошипела она, не веря ушам своим.
— Восемь. Восемь чертовых дней! Слышишь? Мы пришли к мысли, что ты умерла, Панни!
* * *— То-то я думаю, чего это мне так хреновенько…
— Боже, что, где болит? — Митю сдуло с дивана, он забегал по кухне, зачем-то поставил чайник, затем снова вернулся к ней и заявил, — так, едем в больницу…
— Не-не-не! Просто слабость, я же не ела получается, больше недели! Пипец… как так получилось? — Степка нахмурилась, все еще не веря, что могла выпасть из реальности так надолго.
— Точно? Может Матильду?
— Матильду точно нет! — отрезала она, — лучше дай поесть!
— Поесть? Поесть… — водяник в растерянности подошел к холодильнику, открыл и долго-долго в него смотрел, затем захлопнул и сказал, — еды нет…
— Что совсем? Покопайся хорошо, может сухарик?
— Крекеры есть. Больше ничего… — Митя сам расстроился данному факту и почему-то посмотрел на нее извиняющимся взглядом.
— Я буду крекеры и чай с молоком!
— Молока нет…
— Тьфу ты! Ладно, крекеры и любой чай! С сахаром!
— Разве это еда? Тебе же поесть нормально надо! Сейчас-сейчас! Я что-то придумаю…
— Вот пока думаешь, дай крекер, а? — Степка привстала, выпуталась из кокона, — и можно мне какую-то футболку?
Спустя полчаса они сидели на террасе плавучего дома за чашкой чая. Степка была одета в Митину майку и боксеры, которые вполне сошли за шорты, обтянув бедра. Она выпила две чашки чая, заела крекерами и блаженно растянулась в кресле, почувствовав себя гораздо лучше. Водяник сидел напротив, глядел на нее хмуро, крутя в руках чашку. Солнце грело, но не жарило, даря приятное расслабление коже.
— Спасибо, червячка заморила! — женщина отложила чашку и поднялась на ноги, — я хочу умыться, привести себя в порядок и ты мне все-все расскажешь? Хорошо?
На самом деле ей хотелось почистить зубы и поцеловать его. Это было даже не желание, а настойчивая потребность. Но лезть с поцелуями, после того, как неделю зубы щетки не видели, было бы по меньшей мере негигиенично.
Митя кивнул головой в знак согласия.
В ванной ее ждал сюрприз в виде собственного отражения в зеркале. Женщина, с огромными глазами, пухлыми губами и стройным телом, ну никак не могла быть Степкой.
— Твою ж мать! — выругалась недоуменно, — модель! Сбылась мечта идиотки! — она порывисто сдернула с себя всю одежду и принялась крутиться на месте, рассматривая себя со всех сторон, — у меня тощая задница! Впервые в жизни у меня тощая задница… — и до того поразилась увиденными, что провела в ванной длительное время.
Грудь на фоне значительно похудевших бедер уже не выглядела маленькой и очень понравилась хозяйке. Бедра, усохшие вполовину, теперь были безупречной формы и Степанида решила — все, отныне она красавица! Этот факт поднял настроение до пределов максимальной нормы, что позабылось абсолютно все. Рыжие кудри, большие глаза, малиновые губы и полное отсутствие некогда пухлых щечек превратили ее в незнакомку. Пришла в голову мысль, что теперь ее и мама родная не узнает. «Вот почему Митя так пристально смотрел на меня все это время. А я думала сердится… Правду говорят, не было бы счастья, так несчастье помогло…»
На волне поднятого настроения она вымылась, почистила зубы, разобрала волосы пятерней, уже немного привыкнув к локонам, натянула Митину одежду, улыбнулась очаровательному отражению и походкой от бедра двинулась к террасе.
И когда распахнула стеклянную дверь застыла, ощутив жгучую, невероятную по своей силе ревность! Митя, согнув одно колено, стоял на краю террасы, а с ним рядом сидела… голая женщина.
В ушах засвистело, собственнический инстинкт взревел, требуя крови и Степка сжала зубы до хруста, вцепившись в ручку двери. Они синхронно повернулись к ней, но в тот момент она видела только соперницу.
Красивая. Длинные черные волосы сияя, лежат идеально, волосок к волоску. Алебастровая кожа, а глаза огромные, как у героинь аниме. Руки тонкие, изящные, плечи точеные. Бесстыдно открытая грудь безупречной формы. Высокая, с торчащими вверх малиновыми сосками. Сердце ухает вниз, но Степка продолжает ее изучать. Тонкая талия, впалый живот, широкие бедра и… хвост. Тоже в общем-то красивый. Чешуя переливалась на солнце и слепила не слабее солнечных зайчиков. «Твою ж мать, русалка!» Пораженная Слагалица часто-часто заморгала, ощущая, что
