— Блин! — в сердцах сказала Степка, — как ты не понимаешь, боюсь я за них!
— Понимаю. Но сама ты можешь только выбор сделать. Все остальное делайте вместе, будьте в союзе! Не повтори ошибку Первой.
— Какую ошибку?
— Самую главную, первую. Всю жизнь ей перечеркнувшую, — вздохнула Леля, красным носком башмачка нарисовав круг на водной глади, — я ей советовала рассказать все женихам. Она не стала…
— О чем ты говоришь, можешь рассказать? — поинтересовалась Степка.
— Могу. Сестрица ее злобная, разведала, что есть способ отречься от женихов в день свадьбы. И внесла в уши глупой-глупой Нидары.
— И какой же это способ?
— Скажу, но надеюсь у тебя хватит ума не пойти по ее пути.
— Я не хочу от них избавляться! — твердо сказала Степка, — я хочу сохранить всех до Дня Перуна, а там уже будет видно, что судьба нам уготовила.
— МудрО, мудрО, — покивала Леля, — радует… даже странно, такая мудрость влюбленным девам не присуща, все больше на чувствах они живут.
— Так возраст у меня далеко не девичий, — пожала плечами Слагалица, — в моем возрасте обычно по двое деток, а я вот, только замуж собираюсь.
— Возможно причина в этом, — задумчиво сказала Леля, — так вот… Мара узнала, что от жениха в день свадьбы можно отказаться, обвинив в измене. Боги не смеют навязывать в мужья неверных.
— Нида как-то узнала, что братья ей изменили? У меня было видение, в котором Мара говорила, что все братья, кроме Меча к ней в постель пришли.
— Не совсем так было. Нида, узнав это, побежала к Мечу. А должна была женихам рассказать, глупая.
— И что случилось?
— Меч, горячая голова, схватился за эту идею, как за спасение. Уж не знаю, как он так сделал, но в день свадьбы Нида обвинила его братьев измене.
— Ого. И что боги?
— Боги? Боги были вынуждены устранить Нега, Солнца и Рада с обряда, — скривилась Леля.
— Но…
— А хочешь, сама увидишь? — Леля, не дождавшись ответа, зачерпнула из ручья и брызнула Степке воду в глаза. Та зажмурила, вытерла лицо ладонями, но когда открыла глаза…
На Поляне они были уже не одни. Нидара, ее Степка узнала сразу, облаченная в белую полупрозрачную рубаху, с распущенными, почти до самых пят волосами, стояла в самом центре. Травы не Полянке почти не было. Лишь узкая зеленая полоса у ручья, остальная, обгоревшими черными нитями уныло укрывала землю, испещренную древними рунами.
Богов Степка признала тоже сразу, хотя до этого довелось видеть только Числобога в одном из снов. Огромные они были, да выдающиеся шибко. Все с бородами, четверо с седыми, в богатых одеждах, они стояли полукругом, соприкасаясь плечами и глядели хмуро, словно пребывание в этом месте было для них утомительно и скучно.
Позади Нидары обнаружились братья-женихи. Четверо практически одинаковых мужчин в домотканых сорочках, подпоясанные кожаными ремешками. Выглядели братья взволнованными, особенно один, самый высокий из них, с пронзительными синими глазами, которые он постоянно прятал в пол, так как в них бушевала непокорная гроза. Трое других топтались на месте, сжимали кулаки, изо всех сил скрывая состояние.
Лишь Нидара не сдерживалась. А возможно, сил у нее для этого не было. Она плакала. Плакала и тряслась молодой осинкой на ветру. Тонкая рубаха липла к телу, подчеркивая сочные формы красавицы, от чего она чувствовала себя голой на базарной площади.
— Говори, что ты хотела сказать нам до проведения обряда, Домовитка? — прогрохотал один из грозных богов. Самый широкоплечий, с седой бородой, переброшенной через плечо.
— Я… — тихонечко пробормотала Нидара, поднимая к нему заплаканное, покрасневшее лицо, — я отказываюсь от Солнцеслава, Негослава и Радослава. Они… они были не верны мне на протяжении срока жениховства…
Позади нее отвергнутые мужчины дружно втянули в себя воздух, словно им внезапно стало нечем дышать.
— Откуда тебе это известно, дева? — вступил в разговор другой бог, самый молодой из всех, черноволосый, с короткой, аккуратной бородкой. Одет он был в одежду воина и в руках держал деревянный щит.
— Они… все трое греховничали с моей единоутробной сестрой, — ответила Нидара тихо, но твердо, — я не смогу простить их и принять в брачное ложе.
Повисла жуткая тишина. Тишина предвестница неизбежного взрыва.
— Подтверждаете ли вы, — обращаясь к женихам, подал голос Числобог, тот у которого борода была вся в завитушках, а одежды расшиты золотыми звездами и цифрами, — что предали невесту? — от его едва сдерживаемого гнева страшно стало даже Степке, хоть она и понимала, что наблюдает за случившимся много сотен лет назад.
Женихи молчали. Двое из них, Солнцеслав и Негослав опустили головы и стояли не шевелясь, не решаясь подтвердить или опровергнуть сказанное. А третий, Радослав, повернувшись к Мечиславу, сверлил того злым взглядом. Молчание стало почти болезненным.
— Я не виновен! — Радослав не выдержал гнетущей тишины, — брат напоил меня и подсунул Мару в койку, пока был в беспамятстве! Я бы добровольно никогда! Я чту волю богов и уважаю подаренную вами суженую!
— Значит, подтверждаешь, — перебил его Числобог, — а вы? Держите ответ, забыли, кто перед вами?
— Да…
— Да, это правда, — ответили Солнце и Нег, не поднимая голов.
— Что ты думаешь, по этому поводу, Леля? — бог, до этого молчавший, высокий, статный, с белыми волосами и синими-синими, как сам океан глазами, обратился к богине, сидевшей на ветви старого дуба и накручивающей край косы на палец. Богиня была до того миниатюрной по сравнению с богами-мужчинами, что пока к ней не обратились, Степка ее не видела.
— Что я могу сказать, Перун? Ты и сам знаешь, истинная любовь не предает, — ответила та, не отрывая взгляда от своих рук, словно глядеть на смертных ей было лень.
— Мы не можем навязывать Домовитке неверных, — вставил бог с теплым добрым взглядом, улыбнувшись в густую бороду, торчащую во все стороны, словно она никогда не видела ухода. — что же ты, Числобог, выбрал таких ненадежных кандидатов? Ошибся в расчетах?
— Я никогда не ошибаюсь, Стрибог! — процедил сквозь зубы Числобог, — сейчас все улажу!
Он сделал несколько шагов вперед и поравнялся со Нидарой, переставшей плакать, как только услышала, что неверных женихов ей навязывать не станут и даже робко улыбнулась Стрибогу. Ей начало казаться, что жизнь наконец-то налаживается.
— Что, строптивый характер показываешь, Домовитка? Думаешь, самая умная? — процедил ей на ухо Числобог, склонившись низко к лицу.
— Н-нет…
— Кого решила за нос водить? С кем в игры играешь? Перед другими богами решила посмешище из меня сделать?
— Нет… нет, что ты! Это не так! — Нидара затряслась пуще прежнего, испытав страх огромной силы, увидев, как от гнева перекосилось лицо красивого бога, — просто… я не могу со всеми, как вы не понимаете???
— Это вы в игры играете! — Меч стремительно подбежал к любимой и обнял за талию ее холодное тело и крепко прижал к себе, — распоряжаетесь нашими судьбами, словно мы овцы безмозглые.
— Не дерзи! — Перун, от которого Меч перенял цвет
