— Ты ж токмо в блуд не уходи, хозяюшка, — донеслось во след.
«Где мило, там глаза, где больно, там рука»
Темная, морозная ночь ударила в лицо холодным ветром. Это слегка остудило и развеяло туман в голове.
Степанида посетила удобства и еле-еле перебирая ногами, побрела к калиточке в конце сада. Меж ног тянуло и саднило, а в голове пульсировала единственная мысль… дотронуться бы до горячей мужской кожи. Позволить себе простое, легкое прикосновение, только лишь… Ну, может, поглаживание еще. «Нельзя, да-да, я помню, нельзя…»
Но ведь мечтать, можно? Она просто представит, как прижимается к мужчине, упивается его запахом, ощущает его руки на собственной талии… Они глядят спину, спускаются к ягодкам, выражаясь языком Лукерьи, а в том месте у нее, как оказалось, какая-то волшебная кнопочка имеется…
«Так, стоп! Не буду думать об этом! Вдох-выдох!» Отперла калиточку, сделала шаг, чтоб тут же очутиться в мужских объятьях, о которых вот только бредила. Сперва перепугалась, а потом обрадовалась, узнав.
— Панни…
— Митя, ты… почему здесь?
— С тобой что-то произошло! Я почувствовал… — сказал взволнованным голосом, бережно к себе прижимая, — чуть с ума не сошел!
— А что ты почувствовал? — в его объятиях до чего хорошо стало. Вот только теперь мечталось о поцелуях. Степка едва не заплакала, так тяжко сдерживаться было. Ведь вот он, живой мужчина, бери голыми руками.
— В районе сердца обожгло, а потом… ну… — водяник замялся с ответом.
— Это у меня метка от первого дела, ожог на груди…
— Я что-то слышал о таком, хочешь, помогу? — спросил, склонившись к уху и от его голоса мурашки побежали от шеи к ногам и обратно. Нет, это были не мурашки, а самые настоящие слоны страсти!
— А… как? — вместо ответа мужчина развернул ее спиной к себе и положил правую руку как раз на то место, где был ожог. Приятный холодок от его пальцев проник под пальто и боль понемногу ослабла, — о-о-о… до чего приятно, спасибо! — Степанида расслабилась в его объятьях, голову склонила на плечо и поглядела на звезды. Яркие, крошечные кристаллики на черной ткани неба. «Лучшая ночь для любви, разве нет?» Одной рукой Митя держал ее за талию, второй «холодил» место ожога и раскачивал из стороны в сторону.
— Здесь? — спросил, — меня в этом месте «зацепило».
— Интересно, почему и тебя?
— У тебя связь с нами, женихами. Мы все сюда с перепугу, явились, — ответил просто.
— Что??? — Степка дернулась, — здесь… все?
— Не бойся, остальные ушли, — мужчина вернул ее в свои объятия, — побродили под забором, как привидения, но увидев темные окна, ушли.
— И… лесник?
— И лесник. Он дольше всех был, рычал, ругался. Звонил тебе. Да что там, все звонили.
— А я телефон не смогла найти, — пожала плечами, — Мить, мне на Поляну надо… меня так накрывает…
— Угу… я чувствую, — хмыкнул ей в ухо.
— Что ты чувствуешь? — спросила испуганно.
— То же, что и ты, — водяник убрал прядь волос с ее шеи и бегло коснулся кожи губами, — отвести тебя к нему?
— К кому? — не поняла Степка.
— К тому, кого ты выбрала! К Гору.
— Я еще никого не выбрала! — возмущение слегка остудило желание в крови, Степка напряглась.
— Нет? — в голосе водяника удивление напополам с радостью, — но я думал, он… так, ладно, не важно!
Рука на талии сжалась и от этого движения желание накатило очередной волной.
— Мить, на Поляну надо! Лукерья сказала, откатом так накроет… а мне нельзя, понимаешь? Я слово дала! Мне сдержаться надо, Митя! — Степанида развернулась в его руках и со всей горячностью попросила глядя в глаза, — отведи меня пожалуйста, не то я тебя сейчас прямо здесь насиловать буду!
— Правда? Я согласен! — улыбнулся водяник.
— Митя, Митенька! Я тебя очень прошу! Мне ведь нельзя всего этого, категорически, понимаешь? Я серьезно!!!
— Понимаю, — вздохнул, — пойдем…
«Стойкий боец в бою молодец»
Водяник приобнял Степку за талию и повел вниз, а затем вдоль речки. Женщина спотыкалась заплетающимися ногами, но твердая мужская рука держала крепко. Предательские ноги держать не хотели, слабели от нарастающего, тянущего напряжения. Затем совсем подогнулись и Митя подхватил ее на руки. Степанида уткнулась носом в его шею и глубоко дышала, как от бега.
— От тебя так приятно пахнет, я еще в первый раз заметила… чем?
— Не знаю, наверное пеной для бритья, — ответил сквозь зубы.
— Я тяжелая, прости…
— Не тяжелая!
— А чего ты кряхтишь?
— Я не кряхчу!
— Хорошо, чем ты не доволен, тогда?
— Я очень доволен, Панни, — заверил со вздохом, — просто…
— Просто, все не просто… — она ткнулась носом в его щеку, — почему ты без щетины?
— Недавно побрился.
— Зачем, собирался на свидание? Кто бреется на ночь глядя?
— Никуда не собирался. Я не хожу на свидания… теперь.
— Теперь?
— После того, как почувствовал, что уже не свободен.
— Меня имеешь ввиду? — пока Степка с ним говорила, у нее была возможность хоть как-то отвлечься, хотя признаться, его запах и руки сводили с ума. «Интересно, — подумала она, — а если бы на его месте был, к примеру, сосед. Меня так же колбасило бы?» Сосед вспомнился, потому как его Степка считала менее опасным для своего тела «соблазном». «Надо испытать при случае…»
— Кого же еще…
— А сколько тебе лет, Митя? — сменила тему.
— А на сколько выгляжу?
— Ну… когда я тебя увидела в первый раз, ты мне показался совсем молодым, лет так на двадцать. А в последний раз вообще, стариком.
— Мне тридцать четыре.
— Да? Хм…
— Что?
— Странный выбор профессии, как не для мальчика, уж прости…
— А что такого?
— Курьер…
— Я не курьер. «Деливери» моя фирма. А привез посылку тебе лично, только потому, что ехал по пути, а служащий заболел.
— О-о-о…
Повисла пауза.
— Ты так дышишь, устал?
— Нет, Панни, ты для меня не тяжелая, перестань волноваться.
— А чего ты…
— Мы уже почти пришли. Дальше тебе самой.
— О, точно, — Степка даже расстроилась, что придется покинуть комфортные объятья.
— Ты, как? — водяник опустил ее ноги, но обнимать не перестал, — стоишь?
— Наверное…
— Дальше ты сама, нельзя, чтоб кто-то видел куда пойдешь от дуба.
— Ты все знаешь, да? — улыбнулась.
— Нет, увы не все, — сказал горько.
— А чего не знаешь? — не удержалась и погладила его щеку. Он прижался к ее ладони и прикрыл на секунду глаза.
— Иди, Панни… не то…
— Не могу, ты меня держишь…
— Да?
— Угу. Подержи еще немного и я пойду…
— Ты ведь хочешь побыть со мой потому, что откат? На самом деле я тебе не нравлюсь? — спросил грустно.
— Я не знаю, прости…
— Ничего. Я тоже не хочу тебя отпускать. Но надо. Я не железный.
— А… ты… тоже?
— Что?
— Как я, голодная самка?
— Нет, я голодный самец! — засмеялся тихо, — так что, лучше не прижимайся.
— Угу… пойду.
— Целовать тебя, наверное, не стоит?
— Не стоит. У меня перегар и штынь луково-чесночный…
— М-м-м, люблю домашнюю колбаску…
— Ты такой смешной, спасибо, что отвлекаешь, — Степка на миг крепко сжала руки вокруг его талии и решительно отстранилась, — пойду…
— Я дождусь тебя… — сказал совсем тихо и отвернулся.
Оставшееся расстояния Степка прошла сама, потратив последние силы. Обошла три круга и рухнула на траву, оказавшись на Поляне.
