— Ми-тя… — прорыдала она, — Ми-тя…
«Долг платежом красен»
Митя, взлохмаченный, с абсолютно диким взглядом, слетел вниз по ступенькам, рывком вытащил обессиленную Степаниду из воды и широкими шагами отнес в кровать. Прямо так, мокрую, уложил поверх покрывала, лег рядом и сжал в объятьях, тесно прижав к себе. Остаточные конвульсии сотрясали ее тело, а он лишь укачивал и целовал в макушку. Женщина дышала, как после бега на дальнюю дистанцию и никак не могла восстановить дыхание, как, в прочем, и успокоить дрожь.
Спустя какое-то время ощутила, что колотит не только ее. Развернулась в его руках так, чтоб видеть лицо и изумилась гамме чувств, прорывающихся наружу. Что это, боль от неудовлетворённого желания или же счастье, что удалось унять боль любимой женщины? Сдерживаемые порывы и гордость за себя? Экстаз от испытанного ею?
Погладила его губы пальцем, следя за движениями, а затем стремительно набросилась на них своим ртом. Впилась, втянула в себя, притянув голову близко-близко. Митя задрожал сильнее и сделал слабую попытку вырваться. Слишком слабую.
Левой рукой женщина цепко обхватила его шею, а правую положила на вздымающуюся грудь. Погладила и уверенно переместила ниже. Услышала, как его сердце заколотилось и осмелела.
Когда рука достигла талии, Митя перехватил ее и прижал к своему животу. Степка дернулась, но он держал крепко. Тогда она укусила его за губу и быстро зализала место укуса. Он замычал и ослабил хватку, чем она воспользовалась, дабы накрыть ладонью бугор на брюках и сжать. Их вскрик слился в один. Его от восторга, подаренного тонкими пальчиками, а ее от изумления. Мите было чем поразить женщину…
В добавок, он оказался в тонких пижамных брюках с эластичной резинкой, под которую она тут же юркнула, удивляясь собственной ловкости и смелости.
Его возбужденная плоть была горячей и бархатной на ощупь. И до того твердой, что удивительно, как не лопнула. От стычки нежной ручки с мужской силой Митя гортанно застонал. Просунул ей в рот свой язык и жадно погладил нёбо. Затем все-таки твердо сжал ее ладонь сквозь ткань брюк и завершил поцелуй.
— Ш-ш-ш, ты что творишь? — прошептал на ухо и подул в него, — горячий Рыжик, уймись, нам нельзя…
— Нам нельзя меч в ножны, а все остальное можно, — ответила и стрельнула взглядом, — так что убери свою руку!
— Какой меч? — тихо хихикнул.
— Митя, убери руку, добром прошу! Дай с человеком пообщаться! — сказала изо всех сил строго.
— Человеком? — хмыкнул, но руку убрал, чтоб тут же застонать, откинув голову на подушку.
Степка, наконец, смогла приступить к «знакомству»… И приступила… Для начала неторопливо провела ладонью по стволу, изучая размер. Изумилась, сцепила губы, чтоб самой не застонать. Пальцами прощупала кожу на яичках, сжала в руке, как бы взвешивая. Митя громко дышал сквозь стиснутые зубы, пока она осваивалась в его брюках.
Степка вновь поцеловала его, не прекращая ласкать рукой. Как могла, как ей подсказывал женский инстинкт. Проникла языком в рот, чтоб встретится с его языком, глубоко, чувственно потерлась о него.
Ладошка в штанах творила сумасшествие, сдавливала, гладила, оттягивала кожицу вниз, чтоб полностью обнажить вершину. Сжала ее в кулачке и словила ртом очередной стон удовольствия.
Губы в шальной схватке. Митя запустил пятерню ей в волосы и углубил поцелуй, врываясь языком внутрь, имитируя акт. Его сердце стучалось в ее ребра в неистовом ритме. Степка ощутила во рту привкус его пота, но он только добавил безумия в ее кровь. Она больше не смущалась и не робела. Ласкала его смело, дерзко, сильно. Мужчина излился в ее ладонь с протяжным стоном, напрягшись всем телом.
Степанида замедлила движения, поглаживая в успокаивающем темпе. Теперь она была счастлива, абсолютно и до конца… Ведь смогла подарить удовольствие мужчине, от действий которых сама два раза испытала маленькую смерть. Он позволил ей увидеть свой экстаз и это завершающим элементом соединило их вместе. «Мы любовники! — решила она, не убирая ладонь с его плоти, — пусть даже не до конца, но мы были вместе…» Эта мысль подарила ей успокоение и она заснула.
А Митя еще долго гладил ее по спине, бедрам, волосам и позволял себе легкие поцелуи, куда мог дотянуться. И тоже был счастлив. Почти полностью…
Глава 20
«Ничто так не греет кровь, как любовь»
Проснулась Степка от того, что ее куда-то несли на руках. Она, не открывая глаз, мурлыкнула:
— Куда?
— К звездам…
Такой романтичный ответ ее более, чем устроил и она вновь провалилась с сладкую дрему. Проснулась снова от поглаживаний. Митины руки перебирали волосы, гладили шею и плечи.
— Ты чего не спишь? — спросила сонно.
— Не спится, утром ты уйдешь… хочу как можно больше напитать тебя в себя… — ответили ей, — прости, что разбудил.
Степка села на постели, с удивлением обнаружив, что одета в футболку и трикотажные штаны. Когда он ее одевал даже не чувствовала, надо же, как отрубилась. Крепче чем от алкоголя.
— Спасибо за одежду, — поблагодарила.
Митя лежал рядом в спортивных шортах, сменив испачканные пижамные брюки. Щеки женщины порозовели, стоило припомнить чем он их перепачкал. «И долго еще я краснеть буду?» — рассердилась на себя.
— Мне приятно, что ты в моих вещах. Это так… волнует, — улыбнулся.
Тут Степка обнаружила, что они лежат на голубом диване в гостиной, а над ними сияет звездное небо. Она зачарованно поглядела вверх и позабыла, что хотела сказать. Снова рухнула рядом с ним, умостившись подмышкой и уставилась на черное полотно небесного купола, светящееся огненными точками.
— Как красиво… — зачарованно прошептала через какое-то время.
— Это ты — красивая.
— Пф! — фыркнула Степка, — честно говоря, меня немного смущают такие комплименты.
— Почему?
— Знаешь, вся эта ситуация с ниоткуда взявшимися женихами немного коробит. Ты уж прости!
— Ничего страшного, — ответил со смешком Митя, — я понимаю.
— Понимаешь?
— Понимаю. Я тоже не был готов узнать, стоя с посылкой на твоем пороге, что ты моя нареченная, которую, к тому же, пометил медведь лесника. Это меня застало врасплох, мягко говоря… Но не понимаю, почему тебе неприятны комплименты.
— Нет, не то что бы неприятны. Просто раньше я такой популярностью не пользовалась, внешностью обладая самой обычной.
— У тебя яркая внешность! — воспротивился Митя.
— Ну, сейчас да. А всего пару недель назад я весила килограммов на десять больше, а волосы были каштановые и прямые.
— И что? — не понял мужчина.
— А то! Я не привыкла считать себя красивой. Мне комплименты говорили последний раз еще в институте, наверное… Вот и мерещится в ваших словах сарказм.
— Что ты, глупенькая! Не могу сказать за других, но я просто с ума сошел с того дня… только закрою глаза — ты передо мной… — он прижал ее к себе и зарылся носом в волосы, — никогда до этого дня не испытывал подобного.
— Это магия, да? Все не
