В такую погоду все предпочитали сидеть по домам или пабам — по дороге нам даже мелдо не попадались.
— Чувствую себя как на подиуме, — хмыкнула я. — Столько внимания, люди даже из-за занавесок выглядывают.
— Так капли дождя разбиваются о щит и создают водяной флер, — хмыкнул эльф, — просто издалека смотреть нужно.
Я отошла на пару шагов в сторону и оценивающе осмотрела Лия. Поганец раскинул руки и еще и покружился на месте. Что ж, должна признать — красив, стервец. Как в лучших аниме: сцена с дождем и водяная пыль вокруг. Жаль, себя со стороны не увидеть.
Господин Ларс решил нас добить. Когда мы, постучав, вошли к нему в кабинет и отчитались, то сразу были усажены пить горячий чай с конфетами. Вот правда, не вру. А еще чувствую, что Кариса с Вьюгой нам не поверят.
Тишина не напрягала. Тихий шелест страниц, начальник что-то почитывал, терпкий аромат чая и сладкий вкус конфет — так ощущается уют.
— Это правильно, что стажера ди-Овар не взяли, — проговорил Ларс, — могли возникнуть проблемы.
— Какого рода? — тут же насторожилась я.
— Молодая, привлекательная и выносливая женщина лишенная поддержки семьи, — неопределенно произнес наш начальник. — Пейте молча.
Я грела озябшие пальцы о чашку и мучительно размышляла — как обезопасить Карису. И знает ли сама пушистая об угрозе? И если знает, то почему молчит? Воистину пора переделывать крылатую фразу: «будет новый день — будут новые проблемы».
— Допили? Выметайтесь, — буркнул душка Ларс, — и отчет чтобы завтра утром лежал у меня. Оборотни — ваши, срок — неделя. По итогу посмотрю куда вас законопатить. Ваше будущее в ваших руках.
— Вот последнее как-то особенно язвительно прозвучало, — вздохнула я и встала. Взяв обе чашки, я обработала их чистящим заклинанием и поставила на место. Уничтожив следы «преступления» мы с Лием попрощались и вышли.
— Чай попили, но к Лигуру все равно стоит зайти. Посмотреть динамику выздоровления, — сказал Лий. — Что-то ему там не нравилось.
— Надо так надо. Только гостинец возьмем, а то с пустыми руками неудобно. Да и я только одну конфетку и съела, все же объедать некрасиво.
До дома исцеления добирались перебежками — заклинание тратило слишком много сил, а оставить щит только на себе Лий отказался. Так что когда мы, мокрые и замерзшие добрались до Лигура он сразу заставил нас выпить несколько колпачков какой-то вонючей жидкости. Если верить целителю — зело полезной. Ну ладно, чего не сделаешь ради друга.
— В общине клянутся, что все на месте, — проворчала я. — Прости, мы никаких гостинцев не принесли — у колбасной лавки такая лужа, что в ней скорее утопишься чем до крыльца дойдешь.
— Я же вас не за гостинцы привечаю, — обиделся Лигур. — И вообще, кто здесь дипломированный целитель, а кто стажер?
— Ты — дипломированный целитель, — тут же сдалась я.
— И за это мы у тебя съедим все, что найдем, — тут же добавил Лий. — Я, кстати, серьезно, что-то я так наколдовался, что аж живот подводит.
За вкуснейшими сэндвичами, Лигур поделился с нами подозрениями: оборотней еще и прокляли. Потому что зелья для дома исцелений варит Верен, а заподозрить его в халатности воистину глупо — он работает на свою репутацию.
— Да и проверил я, — добавил с досадой Лигур, — мало ли, может кто себе отливает и разбавляет? Так ведь нет, прекрасный продукт! А шерсть не растет. Пришлось их одевать, в штанишки и рубашки теплые, с начесом. Младшие целители ржут как кони и фотографируют их исподтишка. А мне что, порваться что ли?
— На тебя полностью скинули?
— Угу, — вздохнул Лигур, и с расстройства в два укуса уничтожил последний сандвич. — Мстят. Ну да ничего, прорвемся.
— А ритуал общего исцеления? — осторожно спросила я.
— Его должен предложить ближайший родственник, я его могу назначить только если увижу угрозу жизни пациенту. Вот только что-то мне не хочется спасать их такой ценой. Поверь моему целительскому чутью — ничего хорошего за этим происшествием не кроется.
Мы досидели у Лигура до конца смены и он подвез нас до дома на своем мелдо. Когда Лий позвал целителя в гости, тот смутился и пробурчал, что его ждут дома. Мы тут же напросились в гости, на будущее. Лигур смутился еще больше и едва не вписался в фонарный столб.
— Хоть у кого-то все хорошо, — улыбнулась я. — Пойдем скорей, хочу в горячий, нет, в обжигающий душ!
Моим мечтам было не суждено сбыться. Если в доме госпожи Лоссен и были правила, они касались завтраков-обедов-ужинов. Из-за нашей работы и учебы Верена мы отсутствовали на обеде. Но вот проигнорировать ужин было невозможно. Я не знаю каким бы карам нас подвергли и знать не хочу. Не потому что страшно, а потому что не хочу обижать матушку Марику.
Госпожа Лоссен взмахнула рукой, чуть прищелкнула пальцами, и нас с Лием окутало теплым воздухом. Сухой жар прогнал противную дрожь и немного расслабил.
— Дар, милый, достань нам всем наливочки, — попросила матушка Марика. — В такую погоду не грех.
— Да, матушка, — произнес Вьюга и встал.
Боевой маг очень трепетно относился к госпоже Лоссен. Добрая и немного занудная женщина подобрала ключик к сердцу Дара и явственно заменила ему никогда не виденную мать. И пусть прошло всего ничего времени — боец был готов по десять раз на дню спускаться в подвал, подавать-приносить всякие мелочи и переставлять мебель. К чести матушки Марики стоит отметить, что она не шибко-то этим пользовалась.
За ужином Верен степенно доложил о своих успехах на поприще учебы. И о том, что стал куратором первого курса алхимиков.
— Поздравляю, — обрадовалась я, — а ты успевать-то будешь?
— Отметка о том, что я курировал курс пойдет в мое личное дело, — пояснил Верен, — и тогда я буду иметь право голоса при распределении на практику.
Мы от души поздравили алхимика, и матушка Марика даже разрешила Вьюге капнуть Верену в чай несколько капель наливки. Мальчишка явно хотел ляпнуть нечто вроде «Да я ого-ого какие напитки пил», но не стал.
Доев, мы разлили чай и послушали новости госпожи Лоссен. Этот нехитрый ритуал стал частью нашей жизни. Так что мы даже с некотором интересом выслушивали перипетии сложных взаимоотношений соседей матушки Марики. А Верен даже предложил сварить для них противозачаточное зелье. Ответа на это предложение пока не было.
По сверкающим глазам Карисы, которые то и дело отдавали волчьей желтизной, было легко понять —
