– Что? – спросила Моника.
– Надеялся, что тут запрещено фотографировать со вспышкой, – объяснил я. – Как в большинстве подобных мест. – Случись оно так, кто-то бы наверняка заметил, что делает Разон.
Может, это и было запрещено, но стоящих рядом полицейских не волновало, что делают люди.
– Мы начнем поиски, – заявила Моника и сделала резкий жест своим людям.
Все трое начали пробираться сквозь толпу, следуя нашему хрупкому плану: попытаться отыскать в одном из святых мест человека, который увидел Разона и запомнил его.
Я ждал, заметив, что двое полицейских неподалеку разговаривают на иврите. Один помахал другому, очевидно, уходя с дежурства, и пошел прочь.
– Кальяни, – сказал я, – за мной.
– Конечно, мистер Стив.
Она присоединилась ко мне резвым шагом, и мы направились к уходящему полицейскому.
Он бросил на меня усталый взгляд.
– Здравствуйте, – сказал я на иврите с помощью Кальяни. Я сперва бормотал себе под нос то, что хотел сказать, чтобы она смогла перевести. – Извините за мой ужасный иврит!
Он помедлил, потом улыбнулся:
– Он не так уж плох.
– Он кошмарен.
– Вы еврей? – предположил он. – Из Штатов?
– Вообще-то, я не еврей, хотя и из Штатов. Я просто думаю, что человек должен попытаться выучить язык страны, прежде чем посетить ее.
Офицер улыбнулся. Он казался вполне дружелюбным человеком, как, впрочем, и большинство людей. И им нравилось, когда иностранцы пытались говорить на их родном языке. Мы еще немного поболтали по пути, и я узнал, что он действительно уходит с дежурства. Кто-то должен был за ним приехать, но он, похоже, не возражал поговорить со мной, пока ждет. Я пытался продемонстрировать, что хочу попрактиковаться в языке, разговаривая с местным жителем.
Полицейского звали Моше, и он работал в одну и ту же смену почти каждый день. Его обязанность состояла в том, чтобы следить за людьми, которые пытались делать глупости, а затем останавливать их, хотя он признался, что намного важнее не допустить террористических атак в храме. Его обычный участок находился в другой части города, но Моше перевели сюда на время праздников, когда правительство беспокоилось по поводу возможных актов насилия и хотело более заметного присутствия властей в туристических местах. В конце концов, этот храм находился на спорной территории.
Через несколько минут я потихоньку перевел разговор на Разона.
– Уверен, вам случается увидеть кое-что интересное, – сказал я. – Перед тем как прийти сюда, мы побывали у Садовой могилы. Там был один сумасшедший азиат, кричал на всех.
– Правда? – спросил Моше.
– Ага. Судя по акценту, он американец, но с азиатскими чертами лица. Так или иначе, у него была большая камера, установленная на треноге, – как будто он там самая важная шишка и никто другой не заслуживал права фотографировать. Сильно повздорил с полицейским, который не хотел, чтобы он использовал вспышку. – Моше рассмеялся. – Он и здесь побывал.
Кальяни хихикнула, переводя это.
– О, вы молодец, мистер Стив!
– В самом деле? – небрежно спросил я.
– Да, точно, – подтвердил Моше. – Должно быть, это тот самый парень. Он был здесь… хм… два дня назад. Проклинал всех, кто толкал его, пытался подкупить меня, чтобы я отодвинул их всех и предоставил ему побольше места. Но странно, что когда он начал фотографировать, то не возражал, если кто-то загораживал объектив. И он снимал по всему храму, даже снаружи, самые неинтересные места!
– Настоящий псих, да?
– Да уж, – усмехнулся офицер. – Я постоянно вижу таких туристов. С большими крутыми камерами, на которые они потратили кучу денег, а фотографировать совсем не умеют. Этот парень – он не знал, когда надо включать вспышку, понимаете? Использовал ее при каждом снимке – даже на солнце и на алтаре, со всеми его огнями!
Я рассмеялся.
– Ну да! – сказал он. – Американцы! – Потом одумался. – Ох, простите, я не хотел вас обидеть.
– Да я не обижаюсь, – ответил я, тотчас же пересказывая ответ Кальяни. – Я индус.
Он растерянно моргнул и уставился на меня вопросительно.
– Ой! – воскликнула Кальяни. – Простите, мистер Стив! Я не подумала.
– Все в порядке.
Офицер рассмеялся:
– Вы хорошо знаете иврит, но, сдается мне, сказали сейчас не то, что хотели сказать!
Я тоже засмеялся и заметил, что к нему идет женщина и машет рукой. Я поблагодарил его за беседу и еще раз осмотрел храм. В конце концов меня нашли Моника и ее лакеи, один из которых как раз прятал фотографии Разона.
– Никто его тут не видел, Лидс, – сказала она. – Это тупик.
– Да что вы говорите? – ответил я и направился к выходу.
Тобиас присоединился к нам, сцепив руки за спиной.
– Какое чудо, Стивен, – сказал он мне и кивнул в сторону вооруженного полицейского в дверях. – Иерусалим – город, название которого буквально означает «мир». Он наполнен островами безмятежности, подобными этому, где люди ведут богослужения дольше, чем существует большинство стран. Но здесь насилие всегда в нескольких шагах.
Насилие…
– Моника, – сказал я, нахмурившись, – вы говорили, что сами искали Разона, прежде чем отправились ко мне. Вы проверяли, улетал ли он из Штатов?
– Ага, – сказала она. – У нас есть кое-какие связи в госбезопасности. Никто с таким именем не вылетал из страны, но фальшивые документы найти не так уж сложно.
– А поддельный паспорт поможет попасть в Израиль? Одну из тех стран на планете, где к вопросам безопасности относятся серьезнее всего?
Моника нахмурилась:
– Об этом я не подумала.
– Как-то рискованно.
– Ну да, и сейчас самое время об этом вспомнить, Лидс. Вы хотите сказать, его тут все-таки нет? И мы потратили…
– О, он здесь, – рассеянно проговорил я. – Мне удалось найти полицейского, который с ним разговаривал. Разон фотографировал тут все подряд.
– Никто из тех, с кем мы говорили, его не видел.
– Полиция и духовенство здесь принимают тысячи посетителей в день, Моника. Нельзя показать им фотографию и ждать, что они вспомнят. Нужно сосредоточиться на чем-то незабываемом.
– Но…
– Помолчите минутку, – попросил я, вскинув руку.
«Он приехал в Израиль. Незаметный маленький инженер с чрезвычайно ценным оборудованием и фальшивым паспортом. Дома у него был пистолет, из которого ни разу не стреляли. Откуда взялась эта штука?»
Я идиот…
– Вы можете узнать, когда Разон купил пистолет? – спросил я. – Законы штата об оружии должны позволить его отследить, верно?
– Конечно. Я займусь этим, когда мы доберемся до отеля.
– Сделайте это сейчас.
– Сейчас? А вы понимаете, который час в…
– Все равно сделайте. Разбудите кого-нибудь. Получите ответ.
Она сердито посмотрела на меня, но отошла и сделала несколько телефонных звонков. Последовали сердитые разговоры.
– Надо было подумать об этом раньше, – проговорил Тобиас, качая головой.
– Знаю.
В конце концов Моника захлопнула телефон и вернулась:
– Нет никаких записей о том, что Разон покупал оружие. Пистолет в его квартире не зарегистрирован нигде.
Ему помогли. Ну конечно ему помогли. Он планировал это в течение многих лет, и у него был доступ ко всем фотографиям, позволяющим доказать, что его план не беспочвенный.
Он нашел кого-то,
