— Хорошо, ложитесь.
А потом, ощутив под собою мягкую обивку, я вся сжалась, ожидая, когда же эти огромные лапищи начнут что-то там со мною делать.
…
Я и вправду никогда еще не была на массаже, потому что в нашей деревне, я слышала, его делала медсестра тетя Рая, и то, только тому, кто в нем остро нуждался. А это были или старые бабульки, страдающие радикулитом, или мужики, у которых от поднятых тяжестей сместились диски. А чтобы вот так, ни с того ни с сего, — и позволить кому-нибудь себя облапить?
Теперь же мне не приходилось выбирать. И когда к моей спине притронулись руки Егора, я вся сжалась. Но по мере того, как он гладил, хлопал и разминал мои мышцы, мне становилось все более приятно. И ничего, что это был не Ромка и даже не Андрей.
"Ромка?.." — уловив эту связь между массажем и воспоминаниями о бывшем, я вся просто содрогнулась. А потом, все больше расслабляясь под умелыми руками массажиста, продолжила размышлять: — А ведь раньше мне очень нравились его объятия, его страстные поцелуи. И, может быть даже, еще вчера ночью, я стала бы женщиной этого парня, да что там — женой. Как же все-таки хорошо, что он открыл свое нутро прежде, чем все это случилось. Ведь тогда бы я… не встретила Андрея? Ну и пусть. Не это самое страшное. Просто тогда бы я вынуждена была всю жизнь терпеть возле себя морального урода, так как не появись Андрей, Ромка бы таки всунул мне свой член в рот и заставил бы довести дело до конца. И что тогда? Возможно, протрезвев, он бы и раскаялся в содеянном. Но как бы мне потом жить с ним? И все те свидетели моего унижения… Они все потом хихикали бы надо мной, перешептываясь да злословя за моей спиной. А Ромка… если он по молодости такой, что было бы потом? Ведь у нас в деревне все мужики немного выпивают, и мой муж, без сомнения, не был бы исключением из них. И как? Вся моя жизнь превратилась бы в сплошное унижение, в ожидание того — выпившим мой муж придет домой, или как стеклышко? И, слава богу (не молитвами ли маменьки?) — судьба распорядилась совсем иначе. И пускай мой — господи, мой? — Ромка теперь ищет себе другую дуру, если таковая после всего найдется"
Лишь только Егор закончил делать массаж и, подав мне руку, помог встать на пол, я набросила на себя халат — как тут в комнату снова постучались.
…
Не дождавшись моего разрешения, дверь открылась, и в нее вошло нечто.
Я сразу же опешила: это была высоченная человеческая особь — не то мужчина, не то женщина. Одето оно было в серый брючный костюм — штаны и пиджак — и белую рубашку с кружавчиками, на ногах — черные лакированные туфли на высоченной платформе; на голове — копна из разноцветных прядей, глаза подведены черной тушью, губы толстые, крохотный носик вздернут…
— Я — Юра Лосев, — все-таки мужским голосом представился мне необычный посетитель. — Парикмахер. Стилист. Слышали обо мне?
— Нет…
— А это ведь вы — Лариса? Девушка… ээээ… Андрея Топтанина?
— Да, я, — рефлекторно убирая волосы руками, сказала я.
— Садитесь вот сюда, — и Юра указал мне на кресло возле трюмо. — Я попробую что-то сделать с вашими волосами.
— Что?..
Массажист Егор, собирая свой раскладной стол, тихонько прыснул, поняв, наверное, какую оплошность совершил парикмахер, хоть и с экзотической внешностью — но все же.
— Ах, вы не то подумали, извините, — сразу же исправился Юра. — Просто… я хотел сказать, что… Я ведь получил первое место на конкурсе стилистов, и мне нравится преображать людей. Но я — слишком уж творческая личность, и меня иногда заносит, поэтому прошу прощения, если проявил бестактность.
— Да ладно, — ухмыльнулась я, окидывая пренебрежительным взглядом нелепую фигуру этого победителя причесок (а на вид — обыкновенного извращенца, педика, каких много показывают по телевизору). — И, если стричь, то не слишком коротко.
— Я все понял.
К чести Лосева (и к моей радости), он уложился всего лишь в каких-то полчаса. И когда я, с удовольствием ероша крупные локоны, посмотрелась на себя в зеркало, не смогла скрыть улыбки восхищения. Вместо безликих и неровных прядей, голову мою теперь украшало изысканное обрамление, состоящее из хорошенько взбитых золотистых кудряшек.
— Меня зовут Элизабет Вагнер, — когда смешной стилист выпорхнул из моей комнаты, унося с собой свой поблескивающий хромом саквояж, в него сразу же вплыла еще одна особь.
— Лариса… — ощутив потребность уединиться в туалете, ответила ей я. — И как это у вас всех так получается, синхронно приходить — просто минута в минуту? Хм…
— Мне назначено на двадцать ноль-ноль, — ни один мускул не дрогнул на этом кукольном лице.
Слава богу, хоть эта девица выглядела нормально. А то, пока Юра колдовал над моей прической, я из последних сил терпела, чтобы не разразиться — от его вида — громоподобным смехом. Потому что что-то, а поржать я любила сильно. Только ведь не могла же я опростоволоситься перед такими типажами.
И вот, Элизабет, моя личная стилистка, подобрала мне гардероб, привезя с собой целую охапку шмоток прямо ко мне в квартиру. Я целых два часа потом примеряла перед зеркалом все эти юбочки-кофточки-штанишки. А когда определилась, выбрав обтягивающее черное платье, усыпанное мерцающими камнями, выяснилось, что все эти вещи и так уже куплены для меня, поэтому я могу менять наряды хоть по несколько штук за день.
Было поздно, когда Элизабет наконец-то ушла.
Поэтому, приняв ванну и облачившись в розовую ночнушку, я легла в постель, каждую минуту ожидая того, что ко мне может войти Топтанин.
Но прошел час, потом второй, картинки мельтешили на голубом экране, а я все так же пребывала в одиночестве, не зная, что и думать.
Наконец-то в дверь осторожно постучались. Подтянув повыше одеяло и быстро приведя волосы в порядок, я сказала:
— Входите.
Но вместо хозяина, неся перед собой поднос, на котором стоял стакан чая и горкой печенье, вошла низенькая и толстенькая девушка, наверное, прислуга. Даже не взглянув мне в глаза, она поставила поднос на прикроватный столик и тихонечко ушла.
Да, я уже даже было приготовилась к тому, что ночью ко мне заявится Андрей и станет приставать, возможно, что и изнасилует. Я на это настроилась, хоть и сопротивлялась в мыслях. Потому что, по сути, мы не были мужем и женой, а все остальное было лишь только на словах — какой-то призрачный пока контракт, обещанное вознаграждение и все такое. Но также я пребывала в его апартаментах, на его территории, и поэтому как
